Шри Ауробиндо. Тайна Веды
Шрифт:
Сарасвати, вдохновение, исполнена лучезарного изобилия, богата субстанцией мысли. Она поддерживает Жертвоприношение, приношение божественному всех действий смертного существа, пробуждая его сознание, с тем чтобы оно обрело правильные эмоциональные состояния и правильные движения мысли в согласии с Истиной, из которой Сарасвати изливает свои озарения, и побуждая в нем рост тех истин, которые, по мысли ведийских риши, освобождают жизнь и само существование от лжи, слабости и ограниченности, раскрывая перед ним врата высшего счастья.
Посредством этого непрестанного пробуждения и побуждения, которое обобщается в одном слове ketu, осознание или восприятие, и часто называется daivya ketu, божественное осознание, дабы отличать его от неистинного видения вещей смертными, – Сарасвати вливает в активное сознание человека великий поток или великое движение, само Сознание-Истину и озаряет ею все наши мысли. Нам следует помнить, что Сознание-Истина ведийских риши есть супраментальный план, тот уровень горы бытия (adre sanu), который находится за пределами нашей обычной досягаемости и на который
Но если исходить чисто из грамматической формы, эта строка может быть переведена и иначе; мы можем посчитать maho ara приложением к Сарасвати и дать следующий перевод: «Сарасвати, великая река, пробуждает нас к знанию посредством осознания и сияет во всех наших помыслах». Если под «великой рекой» мы станем понимать, как это очевидно делает Саяна, действительную реку в Пенджабе, то придем к такой бессвязности мысли и образа, какую возможно допустить лишь в кошмарном сне или в сумасшедшем доме. Но можно предположить, что под этим выражением подразумевается великий поток вдохновения, и здесь нет упоминания о великом океане Сознания-Истины. Однако в других местах неоднократно встречается упоминание о богах, действующих посредством безбрежной силы великого потока, mahna mahato aravasya (Х.67.12), и при этом нет упоминания о Сарасвати и маловероятно, чтобы она имелась в виду. Верно то, что в ведийских текстах о Сарасвати говорится как о сокровенной сущности Индры, – это выражение, мы можем заметить, лишено всякого смысла, если считать Сарасвати всего лишь рекой северной Индии, а Индру – богом неба, и оно обретает очень глубокий и поразительный смысл, если Индра предстает нам как озаренный Разум, а Сарасвати – как вдохновение, приходящее из скрытого плана супраментальной Истины. Нельзя, однако, отводить Сарасвати столь важное относительно других богов место, как того потребовало бы истолкование выражения mahna mahato aravasya в значении «величием Сарасвати». Боги действуют, и это постоянно подчеркивается, силой Истины, tena, а Сарасвати – лишь одно из божеств Истины и далеко не самое важное или величайшее из них. Поэтому предлагаемое мной толкование есть единственное, согласующееся с употреблением этого выражения и в других местах.
Давайте начнем с того неопровержимого факта, который данный контекст ставит вне сомнений – не важно, считаем ли мы этот великий поток самой Сарасвати или океаном Истины, – с того, что ведийские риши использовали образ воды, реки или океана в переносном смысле, в качестве психологического символа, и давайте посмотрим, куда это нас приведет. Сначала мы отметим, что в индуистских писаниях, в Ведах, Пуранах и даже в философских рассуждениях и комментариях, само бытие постоянно описывается в образе океана. В Веде говорится о двух океанах, о верхних и нижних водах. Это океаны подсознательного, темные и непроявленные, и океан сверхсознательного, лучезарное и вечное проявление, но за пределами человеческого ума. Эти два океана и описывает Вамадева в последнем гимне четвертой мандалы. Он говорит о том, что медовая волна поднимается из океана, и посредством этой вздымающейся волны, которая суть Сома (am'su), человек достигает бессмертия; та волна или тот Сома есть тайное имя ясности (ghtasya, символ очищенного масла), это язык богов, это средоточие (nabhi) бессмертия.
Samudrad urmir madhuman udarad upam'suna sam amtatvam ana ghtasya nama guhyam yad asti jihva devanam amtasya nabhi (IV.58.1)Полагаю, не может быть сомнений в том, что океан, мед, Сома, очищенное масло, по крайней мере в данном отрывке, являются психологическими символами. Несомненно, Вамадева не имел в виду, что волна или поток вина поднимается из соленых вод Индийского океана или Бенгальского залива или даже из пресных вод Инда или Ганги и что это вино есть тайное имя очищенного масла. Ясно, что он хочет сказать: из глубин нашего подсознания поднимается медовая волна Ананды или чистый восторг бытия, и именно благодаря этой Ананде мы можем достичь бессмертия; эта Ананда есть сокровенная сущность, скрытая реальность позади действий ума в его сияющей ясности. Сома, бог Ананды, и Веданта подтверждает нам это, есть то, что стало умом или чувственным восприятием; иными словами, все ментальные ощущения несут в себе тайный восторг существования и пытаются выразить эту тайну собственного бытия. Вот почему Ананда есть язык богов, которым они вкушают восторг бытия, это центр, средоточие, в который стянуты все движения бессмертного состояния или божественного существования. Вамадева продолжает: «Да выразим мы это сокровенное имя ясности, – то есть, да извлечем мы это вино Сомы, этот тайный восторг бытия; да удержим мы его в этом мировом жертвоприношении своими поклонениями или своей самоотдачей Агни, божественной Воле или Сознательной-Энергии, что есть Владыка бытия. Он есть Бык миров о четырех рогах, и когда он внемлет мысли души человека в ее самовыражении, то извергает это сокровенное имя восторга из его потаенного места».
Vayam nama pra bravama ghtasyaasmin yaj~ne dharayama namobhi upa brahma 'savac chasyamanamcatu'sgo avamid gaura etat (IV.58.2)Следует, попутно, отметить, что поскольку вино и очищенное масло являются символами, то символично должно быть и само жертвоприношение. В гимнах, подобных этому гимну риши Вамадевы, завеса ритуала, столь изысканно сотканная ведийскими мистиками, рассеивается на наших глазах как туман, и нам предстает истина Веданты, подлинная тайна Веды.
Вамадева не оставляет нам ни малейшего сомнения относительно природы Океана, о котором он говорит; так, в пятой строке он прямо называет его океаном сердца, hdyat samudrat, из которого вытекают воды ясности, ghtasya dhara; поток, продолжает Вамадева, постепенно очищаемый внутри умом и сердцем, antar hda manasa puyamana. В заключительной строке он говорит о том, что все существование было троекратно установлено: сначала в обители Агни – которая, как нам известно из других стихов, есть Сознание-Истина, собственный дом Агни, svam damam, tam bhat, – затем в сердце, в морских водах, что, очевидно, есть тот же океан-сердце, и наконец в жизни человека.
Dhaman te vi'svam bhuvanam adhi'sritam anta samudre hdyantar ayui (IV.58.11)Сверхсознательное, океан подсознательного, а между ними жизнь живого существа – такова ведийская идея существования.
Океан сверхсознательного есть та цель, к которой устремлены реки ясности, медоносные воды, а океан подсознательного во внутреннем сердце есть то место, откуда они берут начало. Эти верхние воды именуются словом Синдху, которое может означать и реку, и океан, но в этом гимне оно несомненно означает океан. Обратим наше внимание на то, каким удивительным языком описывает Вамадева эти реки ясности. Он говорит вначале, что боги искали и нашли эту ясность, ghtam, трояко размещенную и скрываемую демонами пани в корове, gavi. Вне всяких сомнений, в Веде слово gau употребляется в двойном смысле: и как Корова, и как Свет; Корова есть внешний символ, Свет – внутреннее значение. Метафорический образ коров, похищенных и скрываемых пани, повторяется в Веде постоянно. Здесь, очевидно, подобно тому, как океан есть психологический символ (samudre hdi, океан-сердце), как Сома есть психологический символ и очищенное масло есть символ психологический, точно так же и корова, в которой боги находят очищенное масло, скрываемое там пани, должна символизировать внутреннее озарение, а не физический свет. В действительности, корова – это Адити, беспредельное сознание, скрытое в подсознательном, а тройственное гхритам (ghtam) есть тройная ясность освобожденного ощущения, открывшего свою тайну восторга, мыслящего разума, постигшего свет и интуицию, и самой истины, наивысшего супраментального видения. Это становится понятно из второй половины стиха (IV.58.4), где говорится: «Одну породил Индра, одну – Сурья, еще одну произвели эти боги согласно естественному развитию из Вены»; ибо Индра владычествует над мыслящим разумом, Сурья – над супраментальным светом, Вена есть Сома, властитель ментального восторга бытия, создатель чувствующего разума.
Мы можем также попутно отметить, что пани здесь безусловно должны выступать как духовные враги, силы тьмы, а не как дравидийские боги, дравидийские племена или дравидийские торговцы. В следующем стихе Вамадевы речь идет о потоках гхритам, о том, что они текут из сердца-океана, заключенные врагом в сотни темниц (загонов), дабы их нельзя было узреть. Конечно же, это не означает, что реки топленого масла – или же обычные воды, – вздымаясь из сердца-океана, или просто океана, удерживаются на своем пути нечестивыми и низменными дравидами, запираются в сотни оград, чтобы арии или арийские боги не могли даже взглянуть на них. Мы сразу же понимаем, что враг, пани, Вритра, в этих гимнах есть чисто психологическая концепция, а не попытка наших праотцев скрыть от потомков факты древней индийской истории в густом тумане запутанных и малопонятных мифов. Риши Вамадева пришел бы в ужас от столь неожиданного искажения его ритуальных образов. Вряд ли смысл станет нам яснее, если мы истолкуем ghta в значении воды, а hdya samudra в значении восхитительного озера и предположим, что дравиды сотней плотин преградили воды рек, чтобы арии не могли взглянуть на них. Ибо если бы даже все реки Пенджаба вытекали из одного пленяющего сердце озера, то и тогда самым хитрым и изобретательным дравидам не удалось бы поместить потоки этих вод трижды в корову, а корову скрыть в пещере.
«Они вытекают, – говорит Вамадева, – из сердца-океана, заключенные врагом в сотню оград, они не могут быть увидены; я взираю на потоки ясности, ибо посредине них Золотой Прут. Полноводно текут они, словно быстрые реки, очищаясь внутри умом и сердцем; бегут эти волны ясности, словно животные, ведомые погонщиком. Словно бы на пути перед Океаном (sindhu, верхним океаном) могучие движутся, преисполненные мощной скорости, но ограниченные витальной силой (vata, vayu), эти потоки ясности; они подобны мчащемуся скакуну, который разбивает свои преграды, когда его питают волны». (IV.58.5-7) С первого взгляда ясно, что это строки поэта-мистика, скрывающего от непосвященных их истинный смысл за покровом образов, которому он иногда позволяет стать прозрачным для взгляда, стремящегося увидеть суть. В этих строках он говорит о том, что божественное знание все время, не прерываясь, течет за нашими мыслями, но внутренние враги препятствуют его постижению, они ограничивают способности нашего ума, сводя их лишь к чувственному движению и чувственному восприятию, так что, хоть волны нашего существа и бьются о берега, граничащие со сверхсознательным, беспредельным, нервная деятельность нашего чувственного ума удерживает их, не давая раскрыть их тайну. Они похожи на управляемых, сдерживаемых уздою коней; только когда волны света вскормят их в полную силу, в стремительном порыве конь разобьет все препоны, и они свободно потекут к Тому, из чего выжимается нектар Сомы и рождается жертвоприношение.