Схрон. Дневник выживальщика. Книга 4
Шрифт:
Мы медленно двигались в людском потоке. Руки я держал в карманах. Чтоб не залезли местные карманники. В одном лежал пакет семечек, которым поделился Пахомыч, в другом кармане я распорол внутренний подклад, чтоб, если что, быстро выхватить револьвер, не расстегивая пальто. Девушка, видимо, боясь отстать, крепко вцепилась за мой крепкий локоть. Из-за этого обременения приходится распихивать медлительных прохожих только одним свободным локтем.
С моего крайнего визита стадион немного изменился. Вокруг спорткомплекса выросло пять сорокаметровых железных вышек, на которых я разглядел снайперов, бдительно сканирующих толпу. Также велись монтажные работы над расширением трибун. Примерно на половине площади надстроили дополнительные
На входе пришлось пережить несколько неприятных минут. Взгляды солдат, охраняющих порядок, будто пронзали рентгеном. Все прошло благополучно, даже куары не спросили. Протолкавшись, на кассы, мы взяли билеты и вскоре очутились на трибуне. Из колонок играла какая-то зарубежная музыка. Народ постепенно рассаживался по местам. До начала игр было чуть меньше часа. Рано пришли, но я должен запомнить диспозицию противника, найти слабые места, все оценить и запомнить.
Среди зрителей сновали по рядам бабки, предлагающие различные ништяки. Дождавшись, когда одна из бабуль свернет к нам, я купил несколько горячих расстегаев с рыбой и пивка, чтоб не выделяться среди собравшегося тут быдла.
– Будешь? – предложил я Маше одну из бутылочек.
– В такой мороз? Я же не сумасшедшая, – с этими словами она достала из-за пазухи фляжку и, ничуть не поморщившись, сделала пару глотков.
– Что там у тебя? – поинтересовался я.
– Самогон. – Она пожала плечами.
– Дай попробовать.
– Вот еще! Пей свое пиво, пока в лед не превратилось, – фыркнула вредная коза.
Я, мрачно отхлебнув из своей бутылки, принялся жевать пирожок. Опять обламывает, блин, Санька. Пигалица мелкая. Первый раз, когда не захотела зачать потомство от меня. Конечно, я не лез к ней в ту ночь и не настаивал. Но то, что она не предложила сама, здорово пошатнуло мое ЧСВ. Ну и пох. У нее был шанс. Пусть теперь заводит личиникусов от местных вечно бухих неандертало.
Внезапно, мои размышления о судьбе человечества прервались диким ревом трибун. Ага, полковник со своей свитой появился в VIP-зоне. Командующий пендосов учел предыдущий опыт. Теперь весь его сектор заполнен вооруженными до зубов морскими котиками. Арену оградили защитными конструкциями из острозаточенных железяк. За ними по всему периметру выставлено оцепление из все тех же янки. Наверху трибун тоже стоят солдаты. Умно, конечно… как же вытащить десантуру из этой западни?
А между тем, полковник Уайт что-то орал в микрофон. Походу, сейчас начнется! Но вместо Вовчика на Арене показались странные люди в забавной одежде. «Музыканты!» – понял я, когда они начали забираться на импровизированную сцену.
– Здарова, Кандалакша! – прокуренным голосом приветствовал солист.
Хм… знакомый голос. Да это же…
– Группировка приветствует вас! Ща зажжем!
– Да это же Ленинград! – воскликнул я.
– Ну да, – Маша пожала плечиком, – и что? Они уже неделю в городе концерты дают.
– Надо же, а я и не знал!
– Ты многого не знаешь, Санек… – многозначительно произнесла она.
Это на секунду показалось странным, но все мое внимание уже переключилось на сцену. Загудели духовые, чуть позже электрогитары и барабанная установка. Над стадионом взметнулась лихая, хоть и неизвестная мелодия. А я думал, что знаю весь репертуар. Блин, это не укладывается в голове. До БП я всегда мечтал побывать на живом выступлении. Иногда мечты сбываются. Даже в апокалипсис.
Серега Шнуров, не скупясь на матюки, зарядил первый куплет. Ништяк! Походу, новая песня! Про Большой Пиздец! После второго припева я уже вместе со всем стадионом вскочил на ноги и принялся подпевать. Потом они исполнили еще парочку мега-хитов. Мне казалось, что сейчас кончу от счастья. Когда Шнур начал прощаться, я даже вытер скупую слезу.
– Покедова, братва! – кричал Серега. – Приходите сегодня ночью на наш заключительный концерт! Играем, как обычно, в клубе «Полярный медведь»!
Музыканты удалились. Народ расселся по местам, готовясь к главному зрелищу. Невидимый звукорежиссер включил тревожную музыку. Сперва на Арену начали выводить недавно пойманных преступников. Оборванцы и уркаганы, всего полтора десятка рыл сбились в кучку центре. Подбежавший солдат бросил им под ноги сверток с оружием. Я даже ощутил небольшое дежавю. Еще совсем недавно и сам так же стоял, слушая презрительный рев толпы.
Внезапно раздались мощные хлопки, половину поля заволокло дымом. Что происходит? Или так и задумано?
– Встречай, Кандалакша! – гремел из колонок голос полковника. – Вован – яростный десантник! На страже порядка! Да свершится правосудие!
– ВОВАН! ЕЕЕЕ!!! – взревели трибуны. – ДЕСАНТУРА! ДЕСАНТУРА!!!
Заиграла яростная боевая мелодия. Сердце тревожно билось в груди. Трек из «Дороги ярости», определил я. Из клубов дыма возникла мощная фигура, в которой без труда я узнал старого товарища. Лицо его было под забралом шлема, который украшал десантный берет. Пластины доспехов едва сходились вокруг бугристых мышц. За спиной развевался короткий плащ из волчьих шкур. Медленной, но неотвратимой поступью смерти, Вован двигался в центр, легко раскручивая одной рукой чудовищную секиру. Он что, будет один против пятнадцати? Но это же перебор! Я понял, пендосы не смогли подчинить контуженного наглухо десантника и таким образом просто хотят избавиться от него.
Вован остановился в нескольких метрах от уркаганов. Неистовый, словно рев тираннозавра, клич заглушил рев толпы и грохот музыки. Неожиданно наступила оглушительная тишина. Все, затаив дыхание, ждали начала боя.
– Да он всего один, ребзя! – сипло выкрикнул один из приговоренных, оглянувшись на корешей. – Все вместе, завалим ево! АУЕ!
– АУЕ! – хором прокричали урки, бросаясь в атаку.
Вован стоял, не двигаясь. Блин, что он делает? Почему не дерется? Но, когда до бегущих синелапых оставались буквально считанные сантиметры, секира описала стремительную дугу, вспарывая сразу три грудные клетки. Еще один из первых, кто успел приблизиться к Вовану, догадался присесть. Но сделал это слишком поздно. Половина башки взлетела высоко над полем, вращаясь и разбрызгивая рубиновые капли. Десантник ринулся в сторону, обходя с фланга группу, размахивающих ржавыми железяками висельников.
– ДАВАЙ, ВОВАН!11 – я заметил, что тоже принялся орать вместе с многотысячной толпой.
Между тем, десантура скользнул в перекат, еще двое лишились ног. Алая кровь взрывалась бутонами растущих цветов на белом полотне поля. Вован вскочил в гуще врагов. Посыпались удары. Крючья, батоги, мечи, палицы высекали фонтаны искр в бессильных попытках пробить десантную броню. Одно за другим летели во все стороны отсеченные куски человеческой плоти. Вот это мочит, Вовчелло! Просто охуеть! Интересно, его перед боем чем-то накачали или же просто довели до такой бешеной ярости?
Я уже не сомневался в исходе боя. Да как я мог вообще переживать за Вована? Это же наш русский Халк! В этот момент протяжный стон пролетел над трибунами. Нет! Коварной подсечкой матерый зэчара уронил Десантника. Отлетела в сторону выбитая секира. Сразу с нескольких сторон одновременно бросились оставшиеся урки. Бля, надо ему помочь! Я нащупал через карман рукоять револьвера. Поверх моей руки легла ладонь. Маша, серьезно глядя на меня, отрицательно качала головой.
Я перевел взгляд на Арену. В этот момент неизвестно откуда, в руках Вована блеснули острые лезвия десантных ножей. Дико заверещал один из урок, выронив тесак из располосованной руки. Другой заорал, повалившись на окровавленный снег. Вовка перебил ему связки на ноге. А в следующую секунду вогнал нож по рукоять в орущий хавальник. Тут же перекатившись, прикрылся телом мертвеца от новых ударов, вскочил.