Штабс-ротмистр
Шрифт:
За иллюминаторами начало светлеть.
— Господа, боюсь поспешить с выводами… Но, похоже, мы в Тартаре! — торжественно произнёс профессор. — Мы прошли точку нулевого тяготения!
Казалось, очевидная опасность путешествия в другой мир совершенно его не пугает. Все чувства вытеснены одним — жутким любопытством.
— Включай подъём, — распорядился Воронин.
Буквально через минуту в иллюминаторы хлынул свет, показавшийся ярчайшим после мглы пробоя. На самом деле, местное светило мало отличалось от солнца.
Воздушное судно поднималось над чашей провала, очень похожей на виденную у Веракруса — её кусок захватывал море. И оттуда низвергалась вода, очевидно, попадающая в земной океан. Вместе с морской фауной и флорой.
— Как только возможно вверх, ваше благородие?
— Насколько позволит аппарат.
Тышкевич и профессор щелкали затворами фотокамер, изводя десятки кадров. Здесь на побережье не наблюдалось никакого города, джунгли начинались от самого уреза воды и уходили вглубь материка.
— Как у нас. На восток — вода. На запад — суша, — подметил Виктор Сергеевич, глянув на компас.
— И очертания береговой линии поразительно напоминают нашу Центральную Америку. Милостивые государи! Я поздравляю всех нас с первым открытием: вернее всего, Тартар географически близок к Земле!
Профессор снова ухватился за свой бинокль, пытаясь рассмотреть новые детали расстилающегося внизу мира.
Капитана интересовали более практические вещи.
— Штабс-ротмистр! Впереди на тринадцать часов. Что-то движется в воздухе.
Тышкевич повернул бинокль к переднему стеклу кабины. Увиденное ничуть не обрадовало.
Прямо на них клином шли птицеподобные существа, медленно взмахивающие огромными крыльями.
— Вижу. Наверно, собираются нас атаковать.
— Согласен! Пилот! Уходим.
Тому не пришлось повторять команду. Пропеллер залопотал на полных оборотах, высота продолжила расти. Дирижабль устремился на запад, вглубь материка.
— Надеюсь, мы найдём дорогу к пробою, — промолвил учёный. Только сейчас в его голосе прозвучала тревога. — Вернёмся на восток и пройдём вдоль побережья…
— Они отстают, — перебил его граф. — Летят медленнее и ниже нас. Лучше скажите, профессор, твари способны преодолеть пробой? Появление их над Мехико, тем более — над Торжком, крайне нежелательная штука.
— Не могу сказать точно. Этим животным нужен стимул нырнуть в провал. В воздухе преодолеть зону нулевого тяготения. Не скажу точно. Вряд ли. Главное — нам успеть, пока пробой не затянется.
Когда это случится, никто предсказать не в состоянии. Старания магов, уверяющих, что они способны затормозить разрастание дыры, а потом и вовсе схлопнуться, доверия не вызывают. Очевидно, переход образуется и исчезает по каким-то другим причинам, людям неведомым.
Впереди показалась горная гряда. Пилот указал на самую высокую, чуть левее курса.
— На Земле здесь должна быть Орисаба, высота больше пяти вёрст.
— Хорошо. Снижайтесь. И поворачивайте на север, — приказал Воронин.
Дирижабль поменял курс. Солнце теперь светило в корму.
Внизу раскинулась пустынная местность. Изредка попадались мясистые растения, напоминавшие кактусы.
— Господа! Вас не удивляет, что мы не видели пока ни единого существа из тех, кто пытается пробраться в наш мир? — спросил Тышкевич.
Они летели уже достаточно низко, чтоб разглядеть любую рептилию размером с игуану. Ничего подобного не попадалось.
— Считаю, на первый раз достаточно, — распорядился капитан. — Курс — строго на восток. На побережье поворот к югу и возвращаемся к провалу. Высота сто саженей.
Из того, что Ташкевич усвоил, читая бумаги Бженчишчикевича, в его реальности учёные непременно захотели бы взять пробы земли, воды, воздуха, растений. Но капитан прав — не стоит тут задерживаться.
Как только дирижабль опустился до указанной сотни, на смену прохладе, царившей на высоте, в гондолу хлынул зной.
А вскоре они увидели рогатых ящериц.
Большое стадо, наверно — не менее полутысячи особей, неслось тем же курсом — на юг, к пробою. Но что самое замечательное, их преследовали какие-то странные предметы, в сотни раз меньше дирижабля, тем не менее, свободно двигавшиеся по воздуху.
Пилот убрал тягу, позволив кораблю зависнуть. Рептилии заполонили пространство под гондолой — сплошная масса бешено несущихся гибких тел.
А на аэронавтов вдруг накатил страх. Затем — жуткий первобытный ужас, хуже, чем испытал Тышкевич на Ярославском полигоне, когда в него разрядили амулет, насылающий панику. Профессор заорал как резаный, лётчик ударился головой о борт кабины, капитан зажал уши ладонями и наклонился вперёд — к самому стеклу…
Так же быстро всё закончилось, только в ушах звенел вопль учёного, хоть Роман Эдуардович уже замолчал.
— Что это было? — просипел обычно неразговорчивый пилот.
— Амулет страха, — ответил Тышкевич.
— Или инфразвук, — возразил учёный, обтирая вспотевшее лицо.
— Не важно — что. Важно, что оно загоняет тварей к провалу, — подвёл черту Воронин. — Значит, в Тартаре есть кто-то, действующий против нас. И эти сведения необходимо срочно доставить Великому Князю. Летим в пробой!
Не жалея Энергии, пилот погнал дирижабль к точке входа. Когда обгоняли монстров и их пастухов, предусмотрительно поднял судно вверх, повторно испытывать пережитый ужас никто не желал.
Наконец, снова нырнули в мглу.
— А ведь пробыли в Тартаре едва часа три, — заметил Роман Эдуардович. — Правда, впечатлений и жути хлебнул — больше, чем за предыдущую жизнь.
Видно, он решил, что их приключение закончилось. Поспешил с выводами, потому что минул ещё один час, а дирижабль так и не прошёл «точку тошноты». То есть точку без тяготения, где притяжение Тартара и Земли уравновешиваются.