Штамм. Трилогия
Шрифт:
Вампир застонал, встряхнулся, отшвырнул противника и поднес руки к лицу.
Эф приземлился неудачно. Собрав последние силы, он перевернулся и увидел, как в луче прожектора Владыка неуверенно пятится, стараясь усмирить собственных червей-паразитов, которые устроили пляску на человеческой крови, застилающей глаза.
Эф и сам был словно в тумане, все вокруг замедлилось. Удар по земле совсем рядом привел его в чувство.
Снайперы. Еще один прожектор нашел его, красный луч лазерного прицела плясал на его груди и голове… и на атомной бомбе в нескольких шагах впереди.
Эф потащил себя по земле, приближаясь к бомбе, хотя пули рыхлили землю вокруг него. Он ухватился за край ядерного бочонка, подтянулся, пытаясь достать детонатор.
Он взял его в руки, нащупал кнопку, а потом рискнул оглянуться на Зака.
Мальчик стоял рядом с распластавшимся на земле Рожденным. Несколько кровяных паразитов перебрались на него, и Зак попытался стряхнуть червей с себя… а потом несколько червей начали ввинчиваться в кожу на руке и шее.
Поднялось тело мистера Квинлана, в его глазах появилось новое выражение, новая воля. Воля Владыки, который досконально понимал темную сторону человеческой природы, но был чужд любви.
— Это любовь, — прошептал Эф. — Боже, как больно… но это любовь…
И тот, кто всю свою жизнь опаздывал почти везде, на этот раз успел, успел на самое главное событие в своей жизни. Успел нажать кнопку.
И — ничего не случилось. Одно мучительное мгновение остров для Эфа оставался оазисом тишины, хотя над ним кружили вертолеты.
Он увидел, как мистер Квинлан идет к нему, движимый последним усилием воли Владыки.
Два удара в грудь свалили Эфа на землю. Он лежал и смотрел на свои раны: из кровавых дыр чуть правее сердца текла на землю его кровь.
Эф поглядел мимо мистера Квинлана на Зака, его лицо светилось в свете прожектора. Он еще не лишился собственной воли. Он все еще был здесь, все еще владел собой. Он видел глаза Зака (его сына, даже теперь его сына), у него по-прежнему были самые прекрасные глаза…
Эф улыбнулся.
И тогда случилось чудо.
Он в жизни не знал ничего мягче — это было не землетрясение, не ураган, воды моря не расступились. Небо прояснилось на мгновение, и сверху упал столб чистейшего очищающего света в миллион раз ярче и мощнее, чем свет любого прожектора. Одеяло черных туч разошлось, и земля озарилась благодатным сиянием.
Мистер Квинлан, зараженный кровью Владыки, зашипел и скорчился в ярчайшем свете, точно омар в кипятке. Из его тела вырывались дым и пар, и Рожденный закричал.
Но что бы ни происходило вокруг, Эф ни на миг не отрывал взгляда от сына. И Зак увидел, что отец улыбается ему в мощном свете великого дня, и узнал в нем того, кем он был…
— Папа… — произнес он одними губами.
А потом взорвалась бомба. Все вокруг эпицентра испарилось — тела, песок, растительность, вертолеты. Все.
Очистилось.
С берега гораздо ниже по течению реки, близ озера Онтарио, Нора видела вспышку всего лишь одно мгновение, а потом Фет схватил ее и утащил за скалистый выступ — оба они, свернувшись клубком, упали на землю.
От ударной волны содрогнулся старый заброшенный форт, из стен полетела пыль и осколки камня. Нора была уверена, что все сооружение рухнет в реку. Уши заложило, вода вокруг вздыбилась стеной, и хотя глаза были плотно зажмурены, а голова закрыта руками, она все же видела яркий свет.
Струи дождя сдуло, земля завопила от боли… а потом свет померк, каменный форт осел, не разрушившись, все вокруг замерло, наступила тишина.
Позднее Нора поймет, что их с Фетом временно оглушил взрыв, но в то мгновение тишина казалась глубокой и осмысленной. Фет, закрывший телом Нору, поднялся, и они вместе выглянули из-за скалы, когда вода отступила от берега.
Нора лишь позднее поняла, что увидела — великое небесное чудо.
Гавриил, первый архангел (существо из света такого яркого, что рядом с ним меркли солнце и атомная вспышка), спустился в столбе света на сияющих серебряных крыльях.
Михаил, убиенный, подобрал крылья и молнией устремился вниз, но приблизительно в полутора километрах от земли замедлил падение и дальше стал планировать.
А потом, словно поднявшись из самой земли, появился Озриэль, снова цельный, восставший из общего праха. Он поднимался к небу, с его громадных крыльев сыпались камни и земля. Он снова превратился в дух, оставив плоть.
Нора видела все это в абсолютной тишине временной глухоты, а потому, вероятно, ее восприятие обострилось. Она не слышала яростного гула, от которого дрожали ноги, она не слышала треска ослепляющего света, который согрел ее лицо и ее душу. Истинный ветхозаветный миг, свидетелем которого стал человек, облаченный не в древние одеяния, а в вещи из «Гэпа». Это мгновение на всю оставшуюся жизнь потрясло ее чувства и веру. Нора, даже не замечая этого, плакала, слезы свободно текли по ее лицу.
Гавриил и Михаил присоединились к Озриэлю, и вместе они воспарили над планетой. Дыра в тучах засияла невыносимым блеском, когда три архангела достигли ее, а потом, сверкнув божественным сиянием, отверстие поглотило их и закрылось.
Нора и Фет оглянулись. Река все еще бушевала, их лодчонку унесло. Фет посмотрел на Нору, убедился, что она цела.
— Мы живы, — произнес он одними губами, слова не были слышны.
— Ты видел? — спросила Нора.
Фет отрицательно покачал головой, но это не означало, что он не видел, он хотел сказать: «Я не верю».
Они посмотрели на небо.
Песчаные берега вокруг превратились в переливчатое стекло.
Из форта вышли его обитатели, несколько десятков мужчин и женщин, на руках у некоторых были дети. Нора и Фет предупредили, что нужно укрыться, и теперь островитяне ждали объяснений.
Норе пришлось кричать, чтобы ее услышали.
— Энн и Уильям? — спросила она. — С ними был мальчик, тринадцатилетний мальчик.
Взрослые отрицательно покачивали головами: