Штангист: назад в СССР
Шрифт:
— Верно. Но как ты его уговоришь?
— А не обязательно его уговаривать, — я хмыкнул. — Нам надо подгадать все так, чтобы и Гришковец, и председатель были в одно и то же время в конторе.
— Подгадать? — Нахмурил брови Константин Викторович.
— Да. Подгадать. А дальше уж мы найдем способ, как их свести.
— Как? — Константин Викторович надел шлем. — В двадцатых числах председатель уезжает на спортивные сборы, если б поверил нам, мог бы задержаться на день-другой. А теперь мы его никак не удержим в конторе.
— Максим Валерьевич
— Нет, Вова. Но только завтра собирается. Макс говорил, что к обеду за ним приедет водитель из Краснодара.
Я нахмурил брови.
— Значит, давайте поменяем наши планы.
— Как поменяем? — Удивился Константин Викторович.
— Который час? — Спросил я.
Тренер глянул на свой «Луч».
— Половина третьего.
— Рабочий день в конторе до пяти. Так?
— Ну так, — с подозрением посмотрел на меня Константин Викторович.
— Хорошо. И Гришковец с председателем сейчас там?
— Пока там, — подозрительность во взгляде тренера проявилась ярче. Подавшись немного ко мне, он понизил голос. — Что ты опять задумал, Вова?
— Поедемте к Максиму Валерьвичу. Надо устроить все так, чтобы передача денег случилась прямо сегодня.
Максим Валерьевич вышел из автобуса, осмотрелся, глянул на часы. Времени было начало четвертого.
— М-да… — Выдохнул он недовольно. — И куда я ввязался?
Когда полтора часа назад к дому его сестры, где сейчас гостил Максим Валерьевич, подкатил мотоцикл Кости, Иващенко уже собирал вещи на завтра.
Костя привез к нему домой и Вову Медведя. Почему-то Иващенко сразу понял, что что-то не так. Как только увидел взгляд своего старого друга, чувство тревожности тут же забилось в душе.
— Я уже согласился на всю эту затею, — сказал он тогда недовольно. — Обратно пути уже нету. Если отступлю, Гришковец может, от досады и злости обвинить меня в том, что я ему взятку предлагал, а он, видите ли, благородно отказался. Теперь, как хотите, так и уговаривайте Крылова поучаствовать в нашей, елки-палки, тайной операции!
То, что мальчик с Костей вывалили на него в тот момент, чуть было не заставило Иващенко выматериться в голос. Он все же сдержался. И более того, не видя иного выхода, согласился.
Деньги предстояло передавать сегодня. А это значило, что Иващенко немедленно нужно вернуться в контору Машиностроителя и, более того, уговорить Гришковца принять взятку. Конечно, легенду себе он уже придумал, да только не спугнет ли такая торопливость самого продажного судью?
Что ж, Иващенко был спортсменом в прошлом. Он прекрасно понимал, что без толики удачи, в спорте никуда. Недаром, у штангистов так много нехороших примет: допустим, штангу перепутать нельзя, тогда возьмет и она грохнется тебе на голову; или, например, нельзя подходить к штанге с тяжелой душой и дурными мыслями. Они обязательно передадутся снаряду, и тогда плакала твоя победа.
К сожалению, а может быть и к счастью, в его сегодняшнем деле тоже никак не обойтись
Выбросив из головы все тяжелые мысли так, будто бы Иващенко собирается подойти к спортивному снаряду, он направился по узенькому тротуару к конторе спортивного общества.
— Вон он заходит, — сказал Константин Викторович, указывая на ступеньки конторы. — Ну как ты? Готов, Вова?
— Готов, — сказал я, выбираясь из люльки.
— Ох, — тренер вздохнул, слезая с мотоцикла. — То, что ты задумал, такой скандал поднимите во всей конторе, что хоть стой, хоть падай. Если б я тебе не доверял, никогда б в жизни не разрешил такое учудить.
— Отчаянные времена требуют отчаянных мер, дядь Кость.
— Угу. Ну ладно, пошли, пока все не разъехались.
Мотоцикл мы поставили под широкой ивой, свесившей свои пожелтевшие косы до самой земли. Пропустив Газон и желтый «Пирожок», перешли дорогу. Когда зашли на широкую заасфальтированную стоянку, Константин Викторович глянул на оставленную у стены конторы белобокую Волгу.
— Председатель тут, — заключил он.
— Хорошо. А на чем ездит Гришковец? Не знаете?
— Не-а.
— Ну что ж. Будем надеяться, что и он еще не уехал.
— Будем, — кисловато ответил тренер.
— Что? — Удивился Гришковец, — а почему прямо сегодня? Мы же договаривались на конец месяца.
— Помню, — кивнул Максим Валерьевич. — Да только кое-что у меня поменялось. Не смогу я приехать. Утром телеграмму с почты забрал. На конец месяца назначили у нас совещание. Вопросы по организации новых спортивных сборов решаться будут. Никак нельзя мне отсутствовать там.
— М-да… Дела, — протянул Гришковец.
Судья задумчиво подался вперед к столу, подпер голову рукой.
— А решать вопрос надо, Петр Николаевич. Надо, при любых обстоятельствах. Вот я и приехал к вам, как только телеграмму прочел. Потому как другу я обещал кхм… кхм… Хороший результат на соревнованиях в октябре.
— Я и не думал, что вы тоже в этом нашем деле работаете, — сказал Гришковец, откинувшись на стуле.
— Зарплата у нас, в СО, небольшая, — пожал плечами Максим Валерьевич. — А у меня зять сейчас под Краснодаром для своей семьи дом строит. Мне им помогать надо. Внуки, как ни как, подрастают. Вот и подхалтуриваю на стороне.
— Понимаю, — кивнул Гришковец. — Очень понимаю. Да только знаете, после нашего с вами прошлого разговора, думал я, думал…
— И что надумали? — Нахмурившись, перебил Гришковца Иващенко.
— Надумал, — он вздохнул. — Что нельзя мне, скажем так, злоупотреблять. Прошли вот, соревнования наши среди юниоров, и появились нехорошие про меня слухи.
— Ну и не злоупотребляйте, — пожал плечами Иващенко, чувствуя, что все сворачивает куда-то не в ту степь. — Наше первенство будет только в середине осени. Ближе к Ноябрю.