Штангист: назад в СССР
Шрифт:
– Ага, – со смешком добавил второй, пониже и покоренастее, темный и с маленьким носом, – Или Денис щас твой портфель повыше перевесит! Он-то, не как ты, он как обезьяна! Везде залетит!
Третий, названный Денисом, и правда был худой и рыжий. Он притворно запрыгал на месте, изображая, то ли мартышку, то ли макаку. Скривился и показал мне язык.
Вся троица расхохоталась.
Я же, все еще не мог понять, что вообще происходит. Вот, только что я – физрук средней школы номер четырнадцать,
В теле совсем не чувствовалось старческой тяжести: колени не ломило, не болела спина, движения, даже сквозь боль, были легки словно… словно в детском теле…
Не отвечая на их ужимки, я осмотрелся. Я сидел на большой зеленой поляне под деревом – старой раскидистой абрикосной. У края поляны, за спинами ребят, пробегала неширокая грунтовка. Дальше раскинулось озеро. Справа, вдали, за пригорком я заметил монументальное строение какого-то предприятия. Его высокие трубы царапали синее, покрытое редкими облаками небо.
А передо мною, за озером, раскрылся белостенный низкоэтажный город.
– Гля, да он свалился и, видать, свихнулся, – с интересом посмотрел на меня парень, что изображал обезьяну пару мгновений назад. – Э, Батон, ты чего?
– Вставай, рохля. У тебя две попытки, – напомнил и еще нахальнее посмотрел на меня белобрысый.
– Чего? – Хмуро спросил я и даже удивился своему высокому мальчишечьему голосу. Это что, какой-то предсмертный сон?
– Две попытки снять свой портфель! Иначе будешь нам должен три рубля! Хоть что-то же ты должен же вернуть!
– Фигу с маслом, – с трудом поднялся я на ноги.
– Чего? У Батона прорезался голосок? – Притворно задумался белобрысый. – А че ты не мямлишь как всегда?
Я решительно не понимал, что происходит, но кое-что стало до меня доходить… Пионерские галстуки, коричневый портфель, школьная форма… Что-то тут не так… Неужели? Да не, бред какой-то.
Тем не менее что бы ни случилось, характер не давал мне отступить в такой явно несправедливой ситуации.
– Кто закинул портфель, ты? – Глянул я на рыжего обезьяну.
Он удивленно переглянулся с остальными.
– Чего глаза вылупил? Лезай обратно и снимай. – Сказал я.
Парни удивились и снова переглянулись. Белобрысый выступил вперед, начал угрожающе:
– Батон, да ты никак головой бухнулся. Мы тут доброе дело делаем. По деревьям тебя лазать учим. А ты этого ну совершенно не ценишь.
– Хочешь, чтобы я залез? – Я заглянул белобрысому прямо в глаза. – Ну тогда давай, заставь меня.
Глава 2
Удивившись моему напору, он даже отступил на шаг. Остальные
– Так твой портфель, ты и лезай.
– Без сопливых разберусь, – нахмурил я брови. – А ну, давайте отсюда, мелюзга.
– Чего? – Белобрысый изумился еще сильнее. – Ты кого мелюзгой назвал?!
– Уши давно чистил? – Дерзко кивнул я.
– Ах ты… Вот получишь сейчас по шее, будешь знать…
Белобрысый не выдержал, вцепился мне в одежду. Я не отступил, схватил его в ответ. Мы повалились на землю.
Кое-что я успел заметить. Хоть был я и ниже белобрысого, но крупнее, тяжелея него. А потому… В борьбе у меня будет преимущество.
– Давай! Давай, Гриша! – Закричали мальчишки.
– Батон расхрабрился! Покажи ему, кто тут главный!
– Да!
Мы стали бороться на траве. В руках мальчишки, которым я очутился, было немного силы. Слабенький он совсем. Зато в теле было немало веса. Потому я просто пересилил белобрысого, которого звали Гришей, и, к изумлению окружающих, оказался сверху.
– Ты че, Батон?! – закричал он. – Совсем осмелел?! Я ж тебя по всей дороге раскатаю!
– А раскатывалка-то отросла уже? – Сквозь зубы протянул я.
– Атас! – Крикнул вдруг рыжий, – кто-то идет! Кто-то из взрослых!
Двое пацанов кинулись ко мне, стянули с Гриши. Тот с трудом поднялся. Пытаясь отдышаться, торопливо полез в карман, достал свой галстук и абы как повязал на шею.
– Мы с тобой еще поговорим, Батон, – зло сказал он.
– Милости просим, – проговорил я, поднимаясь на ноги.
– Идет! Это дед Фомка идет! – Крикнул рыжий.
Ребята, все как один, метнулись к абрикосе, похватали сваленные там портфели и дали деру через лужайку, к рощице, что росла неподалеку.
– Эх вы, шалопаи! – Услышал я старческий прокуренный голос.
Обратив взгляд к озеру, откуда кричали, я увидел старика. Мужчина, одетый в поношенные брюки, высокие резиновые сапоги и стары й пиджак, бежал вверх, к дороге. Торопливо и неуклюже поднявшись, он вышел на грунтовку, отдышался.
– Ты посмотри! – Крикнул он вслед умчавшейся троице, – а еще пионеры! Уши бы вам пооборвать!
Потом дедок направился под абрикосу.
– Здорова, Володя. Опять ты тут? – Спросил он. – Я ж тебе еще после прошлого раза говорил, что б ты этой дорогой со школы домой ни ходил. Ты городом, городом топай.
Володя? Значит, зовут меня теперь Владимиром, эко чудо… Я умер и перенесся… Куда?
– Здрасте, – поздоровался я
– А чего ж ты городом не пошел? – Нахмурился старик.
У него была красное, рябое лицо и большой нос. За ухом, под кепкой-пирожком, старик держал сигарету-самокрутку.