Штопор
Шрифт:
— Чуть вправо, командир, слева валуны! — крикнул штурман.
— Может, тебе задний ход включить? — пошутил Николай, удерживая вертолет от дальнейшего снижения.
— Задний не надо, душманы близко, — поддержал шутку Мальцев. — Еще чуть-чуть… Так. Можно садиться.
Теперь и Николай увидел бьющий бурунчиком о камень воздушный поток. Снова развернулся против ветра. Едва отпустил на миллиметр ручку управления, как переднее колесо толкнулось о землю. А за ним и основные.
Душманы то ли побоялись привлекать к себе внимание летчиков боевой машины, то ли вели бой, и им было не до вертолета, не сделали по нему ни одного выстрела.
Пока десантники изучали обстановку на месте и настраивали радиостанцию, Николай решил пройтись дальше по долине, привлечь к себе внимание дозорных с поста наблюдения и связаться с ними. Когда пролетал вдоль горы, по вертолету ударил «ДШК». Трасса прошла мимо, но стреляли почти с того места, где находился главный опорный пункт наблюдающих. Или Николаю показалось?.. Показалось или нет, но душманам удалось, видимо, забраться на террасу.
— Карагач, я — Беркут, вызываю на связь, — нажал на тангенту радиопередачи Николай. — Вызываю на связь Карагач, я — Беркут.
В ответ все тот же треск и отдаленные непонятные разговоры.
«Похоже, плохи дела дозорных», — подумал Николай.
— Беркут, я — Барс, как меня слышите? — включился в разговор радист из десантной группы.
— Отлично слышу, Барс, — радостно отозвался Николай. — С Карагачом — глухо. Будьте осторожны, там стреляют.
— Мы видели, Беркут. Ждем вас…
Да, надо везти подкрепление. Душманов могло оказаться больше, чем сообщили дозорные. Хотя стрельба ведется довольно жиденькая…
Николай уже взял обратный курс, когда в наушниках раздался слабый и прерывистый голос:
— Беркут, я — Карагач… У меня двое тяжелораненых. Прошу забрать. Двое тяжелораненых…
— Где вы? Где раненые? — Николай стал разворачивать вертолет. — Сообщите точку посадки.
Пауза показалась Николаю довольно длинной.
— На второй террасе. Поднимитесь, Беркут.
— Я не смогу там сесть, сильный ветер, — возразил Николай.
— Двое тяжело ранены, — стоял на своем радист. — Я тоже, но могу терпеть. А они, если не заберете…
— Но не могу я сесть у вас при таком ветре! — озлобляясь непонятно на кого, крикнул Николай. — Может, вниз можете спустить их, в долину?
— Нет, зависните над нами, сбросьте веревочную лестницу.
— Хорошо, Карагач, иду. Дайте ракету, где зависнуть.
Секунд через пять в небо взвилась красная ракета. Почему красная, а не зеленая? Хотя разве раненый будет искать патрон с зеленой ракетой; какой попался под руку, тем и выстрелил. И именно оттуда бил «ДШК». Или у страха глаза велики, всюду опасность, сомнения в голову лезут?
— Что ты надумал, командир? — удивленно уставился на него штурман.
— Дозорные отозвались, просят забрать двоих раненых.
— Но как это сделать?
— Передай борттехнику, пусть приготовит веревочную лестницу и веревку. Будем рисковать. Ты и бортмеханик — за пулеметы. Следите и бейте сразу.
— Понял. — Штурман включился в разговор с борттехником и бортовым механиком.
Золотая гора приближалась. Николай набирал высоту, бросая молниеносные взгляды за борт. К радости его, ни трасс, ни одиночных выстрелов, направленных в сторону вертолета, не виделось. Похоже было, что бой на земле затих — ни снизу, ни сверху не стреляли. Боятся ответного удара? Вполне вероятно. А десантники еще не подошли…
Слева снова взметнулась красная ракета. Николай стал подворачивать к ней, продолжая набирать высоту.
Он почти поднялся над точкой, откуда взлетела ракета, стал разворачиваться против ветра, и в это время по вертолету, в упор, ударили два крупнокалиберных пулемета.
Машина содрогнулась, будто раненое живое существо, двигатели закашляли, запахло керосином и гарью, и Николай толкнул ручку от себя, стараясь быстрее уйти вниз.
Справа полыхнуло пламя, и тут же загорелось табло «Пожар в отсеке правого двигателя».
Николай отработанным движением выключил автопилот и правый двигатель, закрыл пожарный кран, отключил генератор.
Загорелось табло: «Кран открыт», «Сработали баллоны автоматочереди», однако пожар не прекращался. Николай нажал кнопку «Пожар в отсеке правого двигателя». Пламя разгоралось все сильнее.
— К огнетушителям! — приказал Николай штурману. И крикнул борттехнику: — Сеня! Тушите вручную. Но ни борттехник, ни бортмеханики не отозвались. Не прошло и минуты, как штурман вернулся в пилотскую кабину, сбивая с себя остатки пламени.
— Быстрее на посадку, командир! — крикнул в самое ухо, чтобы перекричать стрекот двигателя, гул ветра и пламени, дробь пуль и осколков по дюрали. — Савочка и Мезенцев убиты. Пожар охватил всю правую часть, видимо, пробита топливная проводка…
Николай и сам понимал: если через минуту они не сядут, пламя подберется к основному топливному баку или к снарядам… Но и сесть здесь — либо разбиться о камни, либо попасть под пули душманов, потому он тянул, как мог, вел вертолет со скольжением над самым склоном, стараясь отойти подальше.
Что-то позади треснуло — то ли обломился один из шпангоутов, перебитый пулями, то ли еще что… Вертолет вот-вот может развалиться на части. Нет, должен еще минутку выдержать. Еще немного… Еще…
Ветер раздувал пламя, и впереди обозначились контуры деревьев, а в просветах между ними изгиб реки, отразивший отблеск пламени.