Штопор
Шрифт:
— И больше не видели его живого?
— Больше не видел.
Я подошел к Нисбету, протянул руку:
— Покажите ваш револьвер.
Он быстро вынул его из-за пазухи и подал мне, держа за ствол. «Смит-Вессон», 9,65 мм, в барабане все шесть патронов.
— Не потеряйте, — сказал я, отдавая ему револьвер. — Он мне может понадобиться.
Возглас Пири заставил меня обернуться. Поворачиваясь, я опустил руки в карманы, к своим игрушкам.
Правую руку Пири держал у горла — в непосредственной близости к револьверу, спрятанному под жилетом. Рассыпавшись
— У заместителя шерифа дела, может, так делаются, — орал Пири, — а у меня по-другому! Это он убил Шнура! При Шнуре было много денег. Этот гаденыш стрелял ему в спину, даже револьвер не дал вытащить — и забрал свои грязные деньги обратно. Если ты думаешь, что мы потерпим...
— Может, у кого-нибудь есть улики, о которых я не слышал? — перебил я. — У меня их недостаточно, чтобы обвинить Нисбета.
— К черту улики! Факты есть факты, и ты знаешь, что этот...
— Тогда постарайся усвоить первый факт: этим делом распоряжаюсь я, и распоряжаюсь так, как мне надо. Есть возражения?
— Много! — В руке у него появился видавший виды 11,43 мм. И у остальных в руках такие же предметы.
Я встал между револьвером Пири и Нисбетом, стыдясь того, какими жалкими хлопками ответят мои карманные пистолетики на грохот этой батареи.
— Я предлагаю... — Милк-Ривер отошел от своих товарищей и, опершись локтями на стойку, стоял к ним лицом с револьверами в обеих руках, — тем, кто желает повоевать с нашим ныряющим заместителем, пусть станут в очередь. По одному за раз — так я считаю. А когда лезут скопом, мне не нравится. — Говорил он, как всегда, медленно, и в голосе слышалось мурлыканье.
Лицо у Пири стало малиновым.
— А мне не нравится, — заорал он парню, — когда трусливый щенок продает тех, с кем работает!
Милк-Ривер покраснел, но голос его по-прежнему напоминал мурлыканье:
— Что тебе нравится и что не нравится, куриный зуб, я так плохо разбираю, что для меня это прямо одно и то же.
И запомни: я с тобой не работаю. У меня с тобой контракт на объездку лошадей — по десять долларов за лошадь. А кроме этого я тебя и твоих всех знать не знаю.
Напряжение разрядилось. Назревавшую драку заболтали до смерти.
— Твой контракт кончился минуты полторы назад, — сообщил Милк-Риверу Пири. — Можешь показаться на ранчо еще один раз — когда будешь собирать манатки. Гуляй!
Он повернулся ко мне, выставив квадратный подбородок:
— А ты не думай, что поставил точку!
Он повернулся на каблуке и во главе работников пошел к лошадям.
Час спустя мы с Милк-Ривером сидели в моей комнате в «Каньон-хаусе» и беседовали. Я сообщил в центр округа, что здесь есть работа для коронера, и до его приезда пристроил труп Вогеля на хранение.
— Можешь сказать, кто разнес радостную весть, что я заместитель — шерифа? — спросил я у Милк-Ривера. — Предполагалось держать это в секрете.
— В секрете? Ты подумай. Наш Тёрни два дня только тем и занимался, что бегал по городу и рассказывал, какую жизнь устроит нам
— Кто такой Тёрни?
— Командует здесь в компании «Орилла колони». Значит, это местный управляющий моих клиентов сделал мне рекламу!
— В ближайшие дни у тебя нет особых дел?
— Особых вроде нет.
— Могу взять на жалованье человека, который знает здешние края и будет мне провожатым.
— Я хочу сперва знать, какая идет игра, — медленно сказал он. — Ты не постоянный заместитель, и ты не из наших краев. Это меня не касается, но вслепую играть неохота.
Резонно.
— Готов тебе объяснить. Я работаю в сан-францисском отделении сыскного агентства «Континентал». Меня сюда послали акционеры компании «Орилла колони». Они вложили большие деньги в ирригацию и улучшение здешних земель и теперь готовы их продавать.
По их словам, сочетание тепла и влаги создает здесь идеальные условия для земледелия, не хуже, чем в Императорской долине в Калифорнии. Тем не менее большого наплыва покупателей пока не заметно. Все дело в том, решили акционеры, что вы, коренные жители, чересчур буйны, и селиться среди вас мирные фермеры не хотят.
Всем известно, что на обеих границах Соединенных Штатов до сих пор полно участков, где закон и не ночевал. Очень уж выгодно переправлять иммигрантов и очень уж легко, поэтому туда и тянутся люди, не слишком разборчивые в способах добывания денег. С четырьмя с половиной сотнями иммиграционных инспекторов на обе границы правительство мало что может сделать. По официальным прикидкам, в прошлом году через черный ход к нам прибыло сто тридцать пять тысяч иностранцев.
Без железной дороги, без телефона, эта часть округа Орилла — один из главных трактов подпольной иммиграции и, по словам людей, которые меня наняли, полна всевозможных головорезов. Месяца два назад, по ходу другого дела, я наткнулся на такое контрабандное предприятие и поломал его. Люди из «Орилла колони» решили, что то же самое можно проделать и здесь. Вот я и явился, чтобы научить эту часть Аризоны хорошим манерам.
Я заехал в центр округа и был приведен к присяге как заместитель шерифа — на случай, если мне понадобится какое-то официальное положение. Шериф сказал, что заместителя у него здесь нет и денег на заместителя нет, поэтому взял меня с удовольствием. Но мы полагали, что будем держать это в секрете.
Милк-Ривер улыбнулся:
— Развлечений у тебя будет до чертовой матери... так что, пожалуй, пойду к тебе на работу. Только сам заместителем шерифа не буду. Буду работать с тобой, но связывать себя не хочу — не пришлось бы сделаться стражем таких законов, которые мне не по нутру.
— Договорились. А теперь что ты можешь рассказать мне такого, про что мне следует знать?
— Ну, из-за ранчо X. А. Р. тебе беспокоиться не надо. Ребята крутые, но через границу никого не возят.
— Что ж, и на том спасибо. Но задача моя — убрать отсюда нарушителей порядка, а судя по тому, что я видел, они подпадают под это определение.