Шторм. Отмеченный Судьбой
Шрифт:
Между ними снова образовалась тишина.
– Хорошо, – сдался Вадим Петрович. – Я вернусь домой не раньше девяти вечера. Приезжай, и мы обо всём поговорим.
Ничего не ответив, Александр сбросил вызов. Неужели Гордиев узел начнёт развязываться? Однако ликовать ещё было рано. Если столько человек что-то скрывали, искомое могло оказаться малоприятным.
– Если с ней это сделал ты, – прошептал не своим голосом Шторм, но мысль прервал звук входящего вызова.
Посмотрев на экран, он едва заметно улыбнулся – Личный Палач собственной персоной.
– Привет.
– Мы должны поговорить, – взволнованно
– Определённо, но думаю, что без конвоя тебя никуда теперь не отпустят.
Шутка неуместная, но ничего поделать с собой не мог: хлебом не корми, но дай съязвить.
– Пока они сдавали и принимали пост, я сбежала. Я помню номер дома. Скажи мне квартиру.
А вот это уже стало неожиданностью. Он лишь один раз упомянул о месте, где жил. Александр вышел из ванной и включил на прихожей свет.
– Где ты?
– Внизу. На улице холодно.
– 256.
Вызов завершился. Шторм растерянно смотрел на телефон, пытаясь понять, когда стоило начинать смеяться. Она была здесь? Звонок домофона заставил вздрогнуть. Она была здесь. Сняв трубку, Александр открыл дверь. За целый день, который провёл в раздумьях и метаниях, напрочь забыл о ней и её чувствах, а ведь во всей этой грёбаной детективной истории было две разменных монеты.
Только стоимость у них разная… Если бы не её уверенность, что вы переспали, наказание получил бы другой человек. Из-за неё тебе пришлось стать «добровольцем» и пойти в Чечню. Она перевернула жизнь с ног на голову, заставив пройти Чистилище.
Пальцы крепко сжимали ручку входной двери, пока он ждал, когда лифт остановится на нужном этаже.
– Я приложил все усилия, воспользовался всеми связями, чтоб ты подох там.
Дыхание участилось. Плотно сжатые челюсти свели скулы болью. Секунда, вторая, третья – кабина остановилась, и створки раскрылись. Она показалась на лестничной клетке. Увидев его в дверном проёме, замерла. Что испытывала в данный момент, сказать было сложно, но Александр хорошо её знал, чтобы понять: внутри бушевал ураган.
– Забыл о чести, только бы мой ребёнок никогда больше не вспоминал о тебе, но ты как бельмо на глазу.
– … для меня ты всегда будешь ублюдком, посягнувшим на честь моей дочери.
Короткий зрительный контакт: бледность и смятение на лице. Она боялась. Его?! Рука непроизвольно дрогнула, и инстинктивно он протянул её вперёд. Не говоря ни слова, Катя бросилась к нему. Шаг, второй – и она уткнулась носом в его шею, обдав кожу горячим дыханием.
– Я не хотела этого… Клянусь тебе, никогда не хотела… – шептала, задыхаясь. – Я ни о чём не просила, он сам всё решил.
Шторм прижимал девушку к себе, чувствуя, как дрожит её тело.
– Чечня сделала из тебя героя…. Мои друзья готовы назвать тебя сыном….
– Пожалуйста, прости, Саш. Прости меня.
Прощение… Она снова просила прощения, как и в день первой встречи. По телу прошёлся мороз.
– Я не хотела…
– Успокойся, –
Катя часто моргала, кивая и пытаясь сдержать подступающие слёзы. Мягкий голос успокаивал, но поверить в его искренность не могла. Как такое можно простить? Особенно когда узнал, кем являлся её отец и какую роль сыграл в его Судьбе. Как можно забыть, видя каждый день шрамы и изувеченную руку, страдая ночами от кошмаров?
– Я хотела всё рассказать, Саш. Правда, хотела, но я боялась…
Шторм наблюдал за её эмоциями, изо всех сил борясь с самим собой.
Если бы не она, ты бы продолжал гнить, кичась своим положением и имея всё, что движется; ты бы прожигал жизнь с дешёвыми девками, которым ничего, кроме денег, не нужно.
– Я люблю его!
Он медленно моргнул, а когда открыл глаза, сомнений в том, кого благодарить за себя-настоящего уже не было. Чечня – не наказание…
– Чечня стала моим спасением, – прошептал Александр и коснулся губами её губ.
Мгновение Катя медлила, а затем ответила на поцелуй. Страх, что находилась на чужой территории, даже не пробудился. Сильные руки не спеша ползли вверх по позвоночнику, пока их обладатель отступал назад, увлекая девушку за собой. Едва только входная дверь захлопнулась, она запустила пальцы в волосы парня и притянула его к себе. Сдержанный до этого поцелуй тут же превратился в более настойчивый.
Александр прижал Катю к стене, скользя руками по стройной талии. Она с готовностью отвечала на ласки, возбуждая ещё большее желание, но чёртов комплекс монстра, коим мог быть в её глазах, не давал расслабиться и выпустить эмоции наружу. Оставив мягкие губы, Шторм медленно двинулся к ложбинке на шее:
– Если не прекратим сейчас, потом будет поздно.
Его руки застыли на талии, едва ощутимо сжав кожу. Неровное дыхание вызвало дрожь, разослав по телу волну мурашек. Ещё ни разу за последние полтора года ей не удавалось испытывать такие сильные эмоции. Сумасшествие? Или всё же нечто большее? Чем бы это ни было, Катя не хотела останавливаться. Нащупав край его футболки, она коснулась ладонями крепкого торса:
– Пусть будет поздно.
Прошли секунды – и её губы снова оказались в плену. Рюкзак, а следом за ним куртка полетели на пол. Пальцы Александра ловко расправились с пуговицами на Катиной рубашке, открыв доступ к телу. Медленно он начал двигаться в сторону гостиной, не прекращая ласк. Она чувственно реагировала на каждое прикосновение, на каждый поцелуй, оставленный на теле: манила, искушала и сводила с ума. Разве можно о таком забыть?
Оказавшись в комнате, они избавились от лишней одежды. Позволив уложить себя на мягкий диван, Катя закрыла глаза. Его губы нежно прокладывали дорожку по контуру шеи, пока руки изучали каждый изгиб талии, спускаясь к бёдрам. Она задыхалась от собственных чувств, от жара, которым наполнялось тело. Каждое касание словно воспламеняло, разжигая дремавшую до этого глубоко внутри страсть.