Штормовое предупреждение
Шрифт:
— Попала рука в станок. Я ведь механик. Ну и проверял, как работает. И не заметил, как соскользнула рука. Два пальца долой, валяются на полу в опилках. Да, парень, это было что-то… Видел бы ты рожу начальника цеха. Горгулья, которую чуть не хватил инфаркт. Более отвратительной рожи я сроду не видел.
Пригубив свое вино, Майк морщится, скривив рот.
— Ну, как тебе букет? — спрашивает Чарли.
Майк усмехается.
Паб постепенно пустеет. Майк смотрит на часы.
— Хорошие у тебя часики, — говорит Ллойд. — Часики что надо.
— Спасибо, — бормочет Майк. — Конечно, мне бы… сам бы я ни за что. Сам бы я купил себе что-нибудь попроще, мне без разницы… Это подарок отца, по случаю вылета.
— Вылета куда? — Ллойд искренне озадачен.
— Прости, это я фигурально. По случаю окончания университета. Кембриджа.
— Кембриджский университет. Ты образованный человек. Цивилизованный. Это я уважаю. Ну-ка, Майк, спроси меня что-нибудь. Про какого-нибудь английского короля или про королеву.
— Ну, так сразу я не…
— Ради бога, спроси у него что-нибудь, — вмешивается Чарли. — Пусть человек порадуется. А потом и мы тронем отсюда. Скоро уже начнется.
— Ладно. Какой король был на троне в тыща сто третьем?
— Генрих Первый, — тут же выпаливает Ллойд, довольно ухмыльнувшись.
— А какой король правил в тыща семьсот четвертом?
— Коварный вопрос. Это была благодетельница наша, королева Анна.
— Тебе бы в цирке выступать, Снежок. Ну что, пошли? — торопит Чарли.
— Это все спасибо моей школе. На Барбадосе. Нас заставляли изучать жизнь всех королей и королев. Не вызубришь — схлопочешь по шее. Я всегда учил. Наш учитель любил Англию. Там ее называют.
Бимширом. В честь самого лучшего и самого теплого графства. И сколько стоят твои часики?
— Понятия не имею. Наверное, под тысячу. — Майк заметно смущен.
Ллойд и Чарли переглядываются.
— Ты когда-нибудь играл в карты? — спрашивает Чарли.
– -
Они выходят на улицу, в вечерние лондонские сумерки. Недавно шел дождь, но теперь он кончился, небо расчистилось. Они не торопятся. До "Астории" ходу несколько минут. Ллойд пинает банку из-под пива, потом колошматит кулаками воздух, для пущего эффекта надувая щеки.
— Майк, а что у них тут за соревнования? — спрашивает Чарли. — Что-то неофициальное?
— Все законно, — успокаивает его Майк. — Просто судейская коллегия уперлась. Потому что сюда ходят слишком горячие парни. Не всегда знают меру. Могут из носика кровь пустить, и костюмы у них живописные, тут вам не просто бокс, а настоящая драка, без сюсюканья.
— Вы только посмотрите, — вдруг говорит Ллойд, уставившись на обочину тротуара. — Какая красота.
На асфальте поблескивает пятно бензина, размытое дождем, оно отливает всеми цветами радуги. Помолчав, Ллойд снова начинает говорить, но так тихо, что Чарли приходится напрягать слух.
— Знаешь, когда я только сюда приехал, прошел дождь… А в бетон, или из чего еще сделан асфальт, добавляют стекло. Так вот, после дождя эти стекляшки здорово блестят. И как-то после ливня я сказал.
Гиацинте: ты глянь, это же настоящие бриллианты. Бриллиантовый тротуар. Красотища!
Видимо, Ллойду прискучили эти ностальгические воспоминания, он, пригнув голову, выставляет вперед кулаки и, приплясывая, наносит Чарли несколько воображаемых ударов, в опасной близости от его носа и скул.
— Идем-идем. Посмотрим, как они относятся к "Правилам Куинзберри", чтут ли они маркиза.
Помещение "Астории" внутри оказывается гораздо более внушительным, чем они предполагали, глядя на это скромное сооружение. Пахнет лосьонами для бритья, опилками и пивом, насквозь пропитавшим дешевые ковры. Чарли, Ллойд и Майк протискиваются сквозь плотную толпу краснолицых, немолодых уже мужчин, многим из которых явно с большим трудом удалось втиснуться в свои смокинги. Майк идет первым, поглядывая то на билеты, то на номера кресел. Он подходит к пятому ряду, снова смотрит на билеты и обнаруживает, что их места заняты. Чарли видит, что на его месте сидит какой-то хряк в вечернем костюме. Он упреждающим жестом трогает Майка за плечо, но уже поздно. Майк похлопывает хряка по плечу.
— Простите, видимо, вы случайно перепутали места. Думаю, если вы еще разок взглянете на свой билет…
Потревоженный субъект поворачивается к ним лицом. Типичная рожа уголовника, да еще вся в шрамах и в оспенных рытвинах, глазки маленькие, красные, близко посаженные. Всем своим видом он демонстрирует, что такие мелочи, как какие-то там номера кресел, его абсолютно не трогают. Он пялится на Майка как на пустое место, давая ему понять, что такого дохляка и придурка он вообще не воспринимает всерьез.
— Я думаю, если вы еще разок посмотрите на свой билет, то сразу поймете, что эти места…
Чарли оттаскивает Майка от этой туши и сам продолжает беседу:
— Прости, друг. Мы ошиблись. Ради бога, извини.
Но Майк уперся.
— Нет-нет, минуточку…
— Да заткнись же ты! — шипит Чарли и снова оборачивается к хряку: — Прости, пожалуйста, что побеспокоили.
Хряк еще несколько секунд сверлит их взглядом, но потом отворачивается, снова уставившись на ринг. У Чарли отлегает от сердца. Он опять оборачивается к Майку и шепотом устраивает ему взбучку:
— Тут тебе не званое чаепитие в Хэмпстеде [67] , Майк. Отвяжись от него. Этот малый в два счета проделает в твоей заднице вторую дырку, ты и охнуть не успеешь. Этих мерзавцев лучше не трогать. Я знаю, что говорю. Мой братец с ними якшается, официальный член клуба этих братьев по ремеслу. Им насрать и на тебя, и на твои долбаные билеты. Тут полно еще свободных мест, на задних рядах.
Наконец они находят довольно сносные места шестью рядами выше и рассаживаются. А на ринге уже начался бой. Плотный коротышка, явившийся на ринг в рваном плаще и скромно назвавшийся Колумбом, дерется с белокурым, намного его моложе и выше, парнем, с неким Железным Воином. Судя по всем параметрам, молодой должен победить, причем без особых усилий. Но Колумб оказался крепким орешком, играючи выдержал несколько клинчей и коротких ударов. После двух раундов становится заметно, что молодой здорово вымотан, хотя и пытается одолеть "старика". Вдруг в какой-то момент Колумб сильно размахивается, и далее следует мастерский свинг, впечатанный точно в челюсть Железного Воина. Тот, покачнувшись, закрывает глаза, но удерживается на ногах. Толпа болельщиков с ревом вскакивает. Колумб повторяет этот свой немыслимый боковой удар, только на этот раз метит противнику в нос. На ринг хлещет кровь. Рев толпы становится в несколько раз мощнее.
67
Хэмпстед — фешенебельный район на севере Лондона.