Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть третья
Шрифт:
– Ну, что ж, сыграю.
И растянула мехи – полилась мелодия, и Агния запела:
– «Дождливым вечером, вечером, вечером,
Когда пилотам, скажем прямо, делать нечего,
Мы приземлимся за столом, поговорим о том, о сём,
И нашу песенку любимую споём!
Пора в путь дорогу,
Дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идём.
Над
Качну серебряным тебе крылом!…»
И так ловко у неё получалось! Всех захватила новая песня – кто-то стоял, и улыбаясь, прислушивался к словам незнакомой песни, кто-то стал отбивать такт ногой, поддерживая ритмом аккордеон, несколько парней не выдержали, и решительно подходя к стайке девушек, стали разбирать их, и вытаскивать на середину комнаты. А дверь всё открывалась и открывалась, каждый раз впуская в клуб припозднившихся… Среди прочих протиснулись в комнату и Александра с Антониной. Шурка стала подталкивать Тоньку поближе к своим, к Андрею с Колькой. Антонина слегка очумело осматривалась, и с трудом продиралась вперёд.
Агния, не отвлекаясь от игры на аккордеоне, увидев их, весело им подмигнула, и продолжила:
– «… нам нынче весело, весело, весело,
Чего ж ты, милая, курносый нос повесила?
Мы выпьем раз и выпьем два,
За наши славные Ил-2
Но так, чтоб завтра не болела голова!»
После слов про Ил-2, те, что не были заняты танцами с девушками, а стояли у стенок, вразнобой, но дружно, коротко проорали что-то одобрительно-невразумительное, слившееся в общее победное «А-а-а-а!».
А девушка с аккордеоном весело продолжала:
– «…мы парни бравые, бравые, бравые,
но чтоб не сглазили подруги нас кудрявые,
мы перед вылетом ещё их поцелуем горячо
и трижды сплюнем через левое плечо!…»
и тут уже окружающие в несколько десятков глоток подхватили несложный и быстро запоминающийся припев:
– «Пора в путь дорогу,
Дорогу дальнюю, дальнюю, дальнюю идём.
Над милым порогом
Качну серебряным тебе крылом!…»
Замолк аккордеон, слушатели дружно захлопали. Агния скинула с плеч ремни, встала, и раскланялась на все стороны. Комната утонула в дружном гвалте.
– Давай ещё!
– Ещё сыграй!
– Ну чего ты, сыграй ещё!
Агния встряхнула гривой вьющихся волос, и счастливо рассмеялась:
– Что, неужто понравилось?
Ответом ей был хор голосов:
– Ещё бы! Конечно! Давай ещё!
– Ну что, «землянку»?
– А давай «землянку»!
Она села, накинула ремни, откашлялась, и запела известную всем песню:
– «Бьётся
На поленьях смола – как слеза…»
Эту песню знали все, и подпевали очень многие. Те, у кого после тяжёлого лётного дня ещё оставались силы, и «чесались ноги», пошли на середину комнаты с приглашёнными девушками.
Антонина стояла в двух шагах от Агнии и Андрея, и старательно натягивала рукава гимнастёрки на запястья, чтобы присутствующие не видели тех страшных синяков, коими были покрыты все её руки.
– Антонина, вас можно пригласить? – услышала она прямо над ухом, и от неожиданности вздрогнула. Повернулась, и столкнулась с взглядом голубых глаз Толика Веселовского.
– Потанцуем? – мягко спросил он. Антонина в смятении оглянулась на Шурку. Александра стала настойчиво подталкивать её к Толику, и жарко шепча на ухо:
– Давай, давай, иди, чего ты?
Антонина, ища поддержки, поймала взгляд Андрея. Он ободряюще подмигнул ей, и слегка хлопнул по руке:
– Да иди, иди! Чего ты испугалась?
Антонина позволила себя увлечь на середину комнаты.
А Агния всё пела и пела:
– «…пой гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви…»
Закончив и эту песню, она сняла аккордеон, поставила его на скамейку, и со словами:
– Фффу! Умаялась! Заводите патефон! – вытерла пот со лба.
– А чего сразу патефон-то?! – заорали ей в ответ, – нам больше нравится, как ты играешь и поёшь!
– Да играть-то я могу! А вот перекрикивать вас, горлопанов, мне уже не под силу! Ещё чуть-чуть, и охрипну!
– Так мы ж подпеваем! Ну, сыграй ещё, спой!
Агния села на стул, послушно взяла аккордеон, мотнула головой:
– Ладно! Но петь буду тогда то, чего вы не слышали. Вы хотя бы орать не будете.
– Давай, давай! Это ещё интереснее! А что споёшь-то?
– «Тёмная ночь». Слышали?
– А это что за песня?
– Это… – она одарила всех своей лучезарной улыбкой, – из нового кинофильма, «Два бойца» называется. Совсем недавно вышел, в октябре был первый показ, – она обернулась на Андрея, – нам в ШМАСе, перед выпуском показывали, в кино водили. До фронта, видать, картина ещё не добралась. Ладно, слушайте.
И она запела:
– «Тёмная ночь, только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах, тускло звёзды мерцают.
В тёмную ночь ты, любимая, знаю, не спишь
И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь…»
Видно было, что песня всех тронула с первых же строк. Все слушали внимательно – проникновенные слова брали за душу, дёргали её за струнки. У всех остались родные и близкие, у многих остались дома любимые. Слова песни никого не оставили равнодушным.