Штрафбат Его Императорского Величества. Трилогия
Шрифт:
— Денег мне найди на двадцать тысяч кулибинских винтовок. — Нож в моей левой руке делает полукруг и показывает в сторону занятого увлекательным сражением с бужениной механика. — Не поверишь, эта борода многогрешная отказывается поставлять оружие бесплатно.
— Государь! — В знак высочайшего благоволения механику позволено обходиться без долгого титулования, чем он с превеликим удовольствием пользуется, подчеркивая свою исключительность. — Разве в тех копейках дело, государь? Переделка штуцера под заряжание с казны обойдется всего в шесть рублей.
— Однако! — на грани приличия присвистнул Ростопчин. — Не жирновато ли будет?
— В
— Изрядно сказано, — кивнул Аракчеев. — Но, как я понимаю, есть какие-то иные препоны?
— Сколько угодно, — согласился Кулибин. — Я не говорю о том, что при упоминании допусков в тысячные доли дюйма мастера у виска крутят, а иные за насмешку с кулаками кидаются. Нету у нас мастеров столько — нету! А один, пусть с шестью помощниками, в неделю не более трех штук дам. А припас, государем гремучей ртутью поименованный, где взять в потребных количествах?
— Сделай.
— Я тебе что, Алексей Андреевич, аптекарь, слабительное снадобье пудами изготавливающий? — Вдруг замолчал неожиданно, уставившись перед собой в одну точку. Потом пробормотал: — Аптекарь? Пожалуй, оно и верно. Ваше Императорское Величество, прошу разрешения сей же час отлучиться в аптеку по государственной надобности.
И убежал, не дожидаясь разрешения, как был — с повязанной на шею салфеткой.
Ростопчин проводил изобретателя взглядом, вздохнул и сбил невидимую пылинку с рукава своего казачьего, по новой моде, чекменя:
— Увлеченный человек, благослови его Господи.
— Да и я не забуду, — намекаю многозначительно. — Так что же насчет денег, Федор Васильевич?
— Их нет, Ваше Императорское Величество! — бодро отрапортовал канцлер.
— Как это нет? А кто только что намекал на два миллиона?
— Не намекал, прямо говорил. Эти миллионы есть, но… но их как бы и нет. Все имущество заговорщиков, подлежащее конфискации, оценивается в кругленькую сумму, Ваше Императорское Величество. Но именно оценивается и не является наличностью. Да, конечно, золото и каменья можно обратить в деньга, но основную долю составляют земельные и лесные угодья, деревни с крестьянами, дома в обеих столицах и иных городах.
— Хреново.
— Иного слова и не подобрать, Ваше Императорское Величество. Оно одно со всей полнотой отражает состояние финансов нашего государства. А сделанные в прошлое царствование долги…
— Мамашиными грехами мне в морду не тычь! Лучше скажи, что делать будем?
Неожиданно вмешалась императрица, доселе внимательно и, главное, молча слушавшая умные мужские разговоры. Женская логика, как всегда, была безупречна:
— А если нам взять контрибуцию с Пруссии?
— А они ее дадут? — тут же оживился Аракчеев, смертельно скучавший при обсуждении финансовых вопросов.
Ощущаю странную раздвоенность личности — одна половина при упоминании Пруссии сжимает кулаки и требует немедленно прижать сию страну к ногтю, предварительно сровняв с землей, другая же подсчитывает прибыли, могущие последовать от осуществления этого предприятия. Но обе, кстати, нисколько не протестуют против такого предложения. Странно, ведь еще недавно я слыл завзятым пруссоманом.
Мария Федоровна меж тем ответила:
— Конечно, не дадут, Алексей Андреевич, особенно если вы ее потребуете. Но вот если вежливо попросит Кутузов, обещая взамен запретить казакам стирать портянки в фонтанах Сан-Суси…
Умнейшая женщина!
— Душа моя, чем же тебе досадили эти бедные Михели?
— Самим своим существованием, Ваше Императорское Величество! — Тон императрицы стал сух и официален, и в нем скрывалась обида. На что?
— У нас договор!
— А Фридрих Вильгельм Третий — тряпка, о которую половина Европы вытирает ноги!
Хм… оно, конечно, правильно, но… И этих «но» можно найти не менее сотни. Главное же из них — рано и пока невыгодно.
Ростопчин со всей почтительностью попытался объяснить эту же самую мысль, но Мария Федоровна осталась непреклонна:
— Фридрих Второй ограбил все германские земли.
— Так когда оно было-то?
— А ответить за это должен сейчас!
— А Наполеон — всю Европу! — привожу ответный аргумент и пытаюсь перевести разговор на иную тему: — А англичане обчистили весь мир, включая обе Индии.
— Какие мерзавцы! — женское внимание тут же меняет свой интерес. — Но мы этого так не оставим, Ваше Величество?
— Несомненно, дорогая.
Успокоенная таким образом императрица удалилась, позволив нам за кофеем и чубуками наконец-то перейти к обсуждению действительно серьезных проблем.
— Федор Васильевич, ответ от папы римского так и не получен?
Ростопчин разводит руками и молчит. Вот так же молчал, когда я отправил в Рим письмо с предложением перенести престол святого Петра в Россию. Зачем это сделал? Представления не имею — многие мои поступки так и остались загадкой для меня самого.
— Известий нет, Ваше Императорское Величество.
— Ждем еще неделю, и тогда… и тогда распространите среди иностранных посланников слухи о моей злой шутке. Именно так.
— Будет исполнено! — Канцлер склоняет голову, одновременно копаясь в папке с бумагами, и на край стола ложится чуть желтоватый лист. — Вот осмелюсь обратить ваше внимание на этот документ. Донос на Кутузова.
— С каких это пор анонимные письма стали документами?
— Оно подписано, Ваше Императорское Величество.