Штрафбат под Прохоровкой. Остановить «Тигры» любой ценой!

Кожухаров Роман Романович

– Ин-тен-сив-ности… Эх, и чему вас в ваших лейтенантских школах учили…

XIII

У летуна нет-нет да прорывалось в поведении и разговоре нечто высокомерное. «Я-то – элита, сталинские соколы и все такое, а вы кто? Землеройки… Рожденный ползать летать не может…» Гвоздев, услышав летунову тираду, хотел было прокомментировать, да только усмехнулся про себя. Забыл ты, сокол, что сам нынче в пешем строю грязь месишь, и все тут нынче, как один, – «переменники». Так что и носа задирать повода нет. Ни-ка-ко-го…

Чутьем каким-то, дрогнувшей командирской

жилкой удержался Демьян. Ведь он старший группы, и с этими людьми ему доверено задание выполнить. Само поручение Гвоздев до сих пор про себя переваривал. Почему именно его Коптюк старшим отправил? Он в командирах отделения без году неделя. Тем более что не такой уж легкой эта прогулка может оказаться, как тому же Фаррахову может показаться. И Демьян из отдельных реплик взводного, лично ему адресованных, это прекрасно понял. «Данные по нашим танкам в колхозе – предварительные», – так старший лейтенант сказал. И добавил, что, мол, надо держать ухо востро. Из штаба батальона поделились сведениями, что немец по всей округе активно передвигается. Так и рыщет. За ночь до того, как штрафники форсировали Псел, немецкая разведка пыталась в соседских траншеях разжиться «языком». Из стрелкового полка сообщили, предупредили, что это уже вторая попытка фашистов за три дня, а вернее ночи.

Позиции пехоты с правого фланга почти впритык подходили к высотке на южном берегу реки, ввиду которой вниз по течению окопались штрафбатовцы. В ту ночь немецкие разведчики здорово наследили. Поначалу им повезло, незамеченными преодолели караульных, подобрались к ячейке, а там трое спят, как сурки. Так они двоих ножами прирезали, и очень ловко, те даже проснуться не успели, а третьему – кляп в рот и потащили к себе.

Тут их караульный и засек. Открыл огонь, потом из траншей добавили, осветительную запустили. В общем, пришлось немчуре «языка» бросить. Тут по-разному рассказывали. Официально говорили, что немцы нашему горло перерезали, а особо осведомленные говорили, что, мол, свои же пули несчастного и настигли, что немцы, мол, прикрывались им, чтобы невредимыми уйти, а потом и бросили. Почти на сто метров успели его оттащить, так он, бедолага, весь день там, под палящим солнцем пролежал и на следующую ночь, когда его оттуда забрали, уже начал здорово попахивать.

XIV

С одной стороны, стремление командования понятно. Выстроить рубеж так, чтоб никаких брешей и щелей не было. Вот слева стрелковый полк, потом штрафбатовцы, а дальше, в колхозе, – позиции танкистов. Если каждый из них знает, что у него на флангах за соседи и что у них творится, тогда все в порядке. Непрерывная линия обороны и более-менее слаженное взаимодействие.

Но это на бумаге только так здорово получается, а на местности им вот топать еще с километра полтора, и неизвестно еще, на кого они по пути напороться могут. Это уже больше на разведку боем похоже. И вот тоже загадка. Отчего командир его старшим группы назначил.

Взять хоть того же Потапова: в недавнем прошлом офицер-разведчик, грудь совсем недавно в орденах была, сам карточку видел. А решил взводный по-своему: Потапыча оставил, а его, Гвоздева, послал. Значит, считает, что дело плевое и без Потапыча справятся. А может, наоборот, слишком уж неясное дело, и не захотел Федор Кондратьевич ценным бойцом рисковать? Тут сам черт голову сломит.

По приобретенному уже в штрафбате опыту Демьян знал: никогда не предугадаешь, к добру или к худу с тобой что-то случается. Вот послал бы

Коптюк вместо него Потапова, остался бы он в окопах, так, может, его бы сейчас уже на кусочки фашистской миной разнесло. А что там, впереди, их ждет, так об этом они в скором времени узнают. За этим их и послали. Уж страшнее немцев вряд ли они что-нибудь встретят, а скорее всего будут там, как и ожидалось, братушки-танкисты. А уж эти ребята щедрые, своему бывшему товарищу махорочки отсыплют.

XV

Протопав еще метров сто, они уперлись в широкую заводь, уходившую длинным рукавом вправо, под отвесный обрыв. Зарайский тут же предложил ее обойти, но Гвоздев отрывисто сказал, что здесь они реку и перейдут.

– Демьян, да ты смотри, какая тут ширина… – попытался оспорить Сарай. – Мы ж вброд тут не перейдем. Тут же глубина…

– Губ не замочив, не напьешься, – оборвав его на полуслове, ответил старший группы. Демьян уже положил в ноги вещмешок, шинель и ППШ, расстегнул поясной ремень и принялся за пуговицы гимнастерки. – Так что давай, не задерживай остальных…

– Скидавай портки, Сарай, а то ждать тебя не будем, – весомо поторопил его Фомин, быстро снимая с себя одежду и тут же аккуратно пакуя ее в вещмешок. Остальные тоже спешно набивали гимнастерками, портками и амуницией свои «сидоры». Фаррахов первым в чем мать родила вошел в воду, высоко поднимая над собой вещмешок и пулемет.

– А, хороша… – громким шепотом проговорил он, погружаясь в мутно-зеленую, побуревшую после сильного ночного ливня воду.

За ним, стараясь не отставать, полезли и остальные.

– Вот, командир, заодно и баньку посетили, – с блаженным выражением на лице выговорил Ряба, водрузив вещи и винтовку на свою пилотку, которую он то ли забыл снять, то ли специально оставил на своей рыжей голове в качестве подставки.

Высокому Фаррахову вода уже доходила до горла, и те, кто пониже, уже вынуждены были подгребать вплавь. Между берегами было не больше десяти-двенадцати метров, но в середине русла река была достаточно глубокой, и то и дело попадались ямы, в которые бойцы уходили с головой, оставляя на поверхности лишь свои руки, изо всех сил тянувшиеся вверх в попытке не замочить оружие и «сидоры» с вещами.

– Тише… Тише!.. – вдруг сдавленным голосом выдохнул Фомин, когда они уже преодолели середину реки.

Он настороженно замер по грудь в воде, напряженно прислушиваясь. На фоне канонады обстрела, грохотавшего выше по течению, едва улавливался более близкий шум. Мерный рев мотора и лязганье гусениц. Он доносился со стороны северного берега, того самого, к кромке которого направлялась группа.

– Скорее… скорее… – поторопил Гвоздев, стремительно выбираясь на берег.

XVI

Бойцы из группы Гвоздева торопливо натянули на мокрые тела свою задубевшую от пота одежду. Зарайский, позже остальных вошедший в воду, и теперь мешкал, все никак не мог попасть ногой в штанину. Левый берег, как прямая противоположность правому, был пологим, песчаным. Они здесь как на ладони. Гвоздев тревожно огляделся вокруг. Нарвись они сейчас на вражескую засаду, немец их в два счета уложит. Достаточно махнуть одной пулеметной очередью.

В любом случае нужно было быстрее убираться с открытого участка берега. Им еще относительно повезло. Метрах в десяти от кромки воды, как раз в виду группы, росли старые ивы. Из-за непроглядно густой копны их ветвей доносился глухой рокот моторов.