Штрафник-«охотник». Асы против асов
Шрифт:
Но летчиков майора Волина ждали новые испытания и новые бои. Теперь им предстояло вести воздушные бои над индустриальным центром Донбасса — городом Сталино.
Глава 10
Воздушный бой над родным городом
Гитлеровцы сопротивлялись отчаянно, они очень не хотели сдавать свои позиции в Донбассе и цеплялись буквально за каждый дом в каждом населенном пункте, каждую речушку, каждый овражек. Но после прорыва особо укрепленной линии обороны на реке Миус советские войска стремительно наращивали силы и темпы наступления.
У немцев были причины столь яростно сопротивляться. Оккупанты стремились вывезти из богатого промышленного края на запад все ценное: станки и прочее технологическое оборудование, запасы угля, железной руды и самое ценное, то, ради чего сражались воины Красной Армии, — людей.
Впрочем, обратимся к воспоминаниям участника тех боев, генерал-майора, а тогда еще майора Александра Покрышкина:
«Впереди
Нашему полку была поставлена задача сопровождать бомбардировщики, наносящие удары по скоплениям войск на станциях Иловайск, Харцызск, Горловка.
Утром следующего дня над нашим аэродромом появились две девятки Пе-2. На сопровождение взлетела шестерка Клубова. После них вылетела моя четверка, которая имела задачу блокировать вражеский аэродром около города Сталино.
Кавалерийский корпус разгромил окруженную таганрогскую группировку противника и устремился к Мариуполю. Над городом поднимались в те дни к небу столбы дыма. Враг готовился к отходу, взрывал и жег заводы и здания. На железной дороге в направлении Волновахи плотным потоком выстроились эшелоны — фашисты вывозили ценное оборудование заводов и свои склады. Надо было закупорить эту магистраль.
Выполняя разведывательный полет вдоль железной дороги, летчик 100-го полка Иван Бабак на малой высоте увидел, как из окон грузовых вагонов-теплушек ему махали руками люди. Прилетев, он, волнуясь, доложил:
— В вагонах наши люди! Фашисты вывозят их из Мариуполя на каторгу! Надо принимать срочные меры!
Его сообщение взволновало летчиков, „илы“ и истребители, группа за группой, ушли на штурмовку. Удар наносили с особой точностью, по паровозам и путям впереди эшелона. Создалась пробка на дороге. Охрана разбежалась. Местные жители открыли вагоны и выпустили на волю людей, вывозимых в Германию.
Стремительно преследуя отступающего противника, советские воины освободили город Сталино и приступили к полному изгнанию фашистских захватчиков из Донбасса.
Наш полк перелетел в освобожденный Мариуполь. Мы увидели страшную картину: подорванные доменные и мартеновские печи, в разрушенных цехах заводов лежали исковерканные металлические фермы перекрытий, в порту — поваленные краны. Предстали перед глазами руины сожженных зданий в жилой части города. Фашисты, эти варвары двадцатого века, выполняя приказ бесноватого фюрера, оставляли за собой выжженную землю и развалины.
В боевых полетах мы не раз видели столбы дыма над Донбассом, откуда фашистские армии, стремясь избежать окружения, поспешно отступали. Гитлеровцы взрывали и сжигали шахты, здания заводов и городов …
Однажды после боевого вылета при заруливании самолет провалился в рыхлый грунт и подломил ногу шасси. Стали его выталкивать. Потом пришлось делать подкоп. Неожиданно техники увидели в яме трупы. Когда раскопали, обнаружили десятки убитых людей. Такие же захоронения были обнаружены в лесопосадках по границам летного поля. Ямы были наполнены расстрелянными мужчинами, женщинами и детьми. От местных жителей мы узнали, что фашисты часто пригоняли на аэродром группы пленных и привозили сюда гражданских лиц под видом мобилизации на работы по строительству летной площадки. Зверство гитлеровцев до глубины души возмутило личный состав полка. Многие невольно с тревогой думали о своих близких, о тех, кто находился на занятой врагом территории.
Особенно переживал за семью инженер по вооружению полка Яков Жмудь. Его жена и дети не успели выехать из города Ногайска при прорыве танков к Азовскому морю. Это было как раз в те дни, когда я пробивался с подбитым самолетом из окружения. Однажды он подошел ко мне:
— Товарищ майор, вы остались сейчас за командира полка. Прошу вас разрешить мне на несколько дней съездить в Ногайск, узнать о своей семье, оставшейся там.
После посадки, как только ступил на землю, увидел инженера Жмудь, окруженного летчиками и техниками. Подошел. По его виду было ясно, что поездка в Ногайск закончилась для него тяжелой душевной травмой.
— Как съездили, что случилось?
— Нелегко, товарищ майор, говорить. Всю семью фашисты расстреляли, еще в сорок первом году… Всех — стариков, жену и детей. — И он зарыдал.
У меня и у всех окружающих защемило в горле, а на глазах появились слезы.
— Возьми себя в руки, Яша. Слезами не поможешь!.. Мстить беспощадно им будем! Вот сбил я сейчас бомбера, и, по-видимому, не одного. В следующем вылете клянусь за гибель твоих родных сбить еще. Крепись. Ты мужчина и воин!
Мы уже не раз слышали, да и сами были свидетелями зверств гитлеровцев. В душе накапливался клубок жгучей ненависти. Он постоянно клокотал, не давал успокаиваться, заставлял искать врага, разить его» [29] .
29
Покрышкин А.Познать себя в бою. М.: Центрполиграф, 2007. (Издание без купюр.)
Поэтому
Над городом разгорелись яростные воздушные бои. Для майора Волина эти воздушные схватки были особенно важны. Он дрался за свой город, в котором вырос. Александр вместе со своими летчиками делал по четыре-пять вылетов. Фашисты сосредоточили на крупной авиабазе в районе Путиловки большие силы Люфтваффе. В основном это были истребители «Мессершмитт-109» и «Фокке-Вульф-190» различных модификаций. Немецкое командование было не лыком своим прусским шито и использовало силы Люфтваффе с максимальной эффективностью.
Большинство самолетов были рассредоточены по полевым площадкам и совершали «блиц-налеты» на наши войска. Отчаянная мясорубка была и на земле, и в небе.
Эскадрилья майора Волина неслась над самой землей. Под крыльями остроносых «Аэрокобр» проплывали степь, перелески, рощи, видимые сквозь редкую, кисейную дымку. Вскоре на горизонте появились характерные для Донбасса рукотворные горы — терриконы пустой породы возле шахт. Многие были взорваны нашими войсками при отступлении или приведены в негодность, но некоторые немцам удалось восстановить. Вот блеснула на солнце извилистая лента реки — это Северский Донец.
— Я Леопард-1, прием. Внимание всем, пять-десять минут до цели, набираем высоту. Усилить осмотрительность — «мессеры», если что, атакуют внезапно.
— Вас понял, командир. Выполняем.
— Леопард-2, подтянись, не отрывайся! — Александр Волин глянул в зеркальце заднего вида, закрепленное изнутри на переплете бронестекла фонаря кабины. Ведомый чуть разорвал дистанцию и почему-то отставал. — Контролируй наддув двигателя и температуру масла.
— Ясно, выполняю. Температура масла в норме.
Майор Волин внимательно оглядел воздушное пространство вокруг и землю под самолетами. Внизу снова появилась блестящая полоска — это уже был Кальмиус. А в следующий момент из дыма пожарищ показались доменные печи и трубы Сталинского металлургического завода, копры угольных шахт. Под крыльями проносились развалины города. Александр вздохнул: он прошел тяжелый путь от одного города Сталина к другому. И теперь мстил оккупантам за свой родной город и родной край.
— Я Тигр, прием, — раздался голос оператора с наземного командного пункта. — С юго-запада на высоте трех с половиной тысяч метров идут три девятки «лаптежников» под прикрытием «Фокке-Вульфов-190». Приказ: перехватить и уничтожить!
— Тигр, вас понял, выполняю! Эскадрилья, за мной, разворот влево сорок пять с набором три семьсот.
— Понял, выполняем.
«Аэрокобры» слитно, будто связанные одной нитью, выполнили маневр. Вскоре майор разглядел черные точки, мелькающие за редкими облаками. Краснозвездные истребители довернули на новый курс, заходя в хвост строю бомбардировщиков. Ненавистных «лапотников» Ju-87D-5 прикрывали тяжелые и неуклюжие «фоккеры» FW-190A-4. Вероятно, таким образом командование Люфтваффе решило усилить действие своих самолетов по наземным целям. Но гитлеровцы просчитались — в погоне за мнимым превосходством они не учли, что русские истребители обладали лучшей маневренностью, чем немецкие бронированные истребители-штурмовики.
Этим и решил воспользоваться майор Волин.
— Внимание, говорит комэск. Атакуем бомбардировщики сверху и сзади. Набираем скорость на пикировании и уходим из зоны действия «фоккеров». Они медлительные, но если попадете под удар их пушек и пулеметов… Помните об этом. Третье звено, занимайте высоту четыре тысячи метров. Будете в резерве.
— Да, командир.
«Аэрокобры» набрали высоту и пошли в атаку.
— Ведомый, прикрой! — Волин отклонил ручку управления самолета и полупереворотом направил свою «Аэрокобру» в пикирование.
В коллиматорном прицеле на глазах росли темные силуэты немецких пикировщиков. Их стрелки открыли ураганный огонь из спаренных турельных пулеметов. Килограммы смертоносного раскаленного свинца наполнили пространство между двумя группами самолетов. Навстречу советским летчикам неслись разноцветные светящиеся нити трассирующих пуль, сплетаясь в страшную паутину. Майор Волин дал вперед левую ногу, нажимая на педаль руля поворота, и отклонил ручку управления вправо. Истребитель начал скольжение на крыло, как бы подныривая под очереди кормовых стрелков Ju-87D-5. Это был простой, но действенный маневр: краснозвездный истребитель, оставаясь на основном курсе, смещался относительно линии прицеливания турельных пулеметов немецких воздушных стрелков. И все равно летящие, казалось, прямо в лицо трассеры вызывали жуткий холодок вдоль позвоночника. Но все же эти трассы бессильно загибались дугой и уходили к земле.
Волин выбрал головной пикировщик, нацелил на него перекрестье коллиматорного прицела и нажал на гашетки. Очередь мощной 37-миллиметровой пушки словно мечом отсекла хвостовое оперение «лаптежника». Он свалился на крыло и вошел в штопор.
Остальные пикировщики, потеряв ведущего, сломали строй и стали сбрасывать бомбы на головы своих же войск. В первом же заходе «Аэрокобры» сбили еще два «Юнкерса-87», еще пара отвалила со снижением, волоча за собой черные шлейфы дыма. Налет бомбардировщиков был сорван.