Штрих-кодовая татуировка
Шрифт:
Когда пришла Кейла, Сорны как раз заталкивали во внедорожник последние свои пожитки. Эмбер выскочила ей навстречу, когда подруга шла к парковке от автобусной остановки.
– Папу уволили. Мы уезжаем!
– Ты спрашивала, можешь ли пожить у меня? – спросила Кейла.
Эмбер кивнула со слезами на глазах:
– Я спрашивала, но они отказали. Точнее, окончательно отказали. Мама со мной не разговаривает. Она рассвирепела даже из-за того, что я просто спросила. Знаю, что обижаю
– А я сегодня получила работу, – сказала ей Кейла.
Подруга вытерла глаза от слёз:
– Это круто.
– Может, мы вдвоем сможем найти какое-нибудь жильё. В смысле, я должна буду давать маме немного денег, но мы могли бы найти какую-нибудь маленькую захудалую комнатушку вниз по реке. Мы бы выжили.
Эмбер уткнулась лбом в плечо Кейлы, тело её сотрясли рыдания.
– Я должна ехать с ними, – сказала она сквозь слёзы. – Если я останусь, они никуда не уедут.
– В смысле?
Эмбер показала своё запястье:
– Это единственный штрих-код, который считывается на заправке.
– Ты шутишь? – закричала Кейла. – У них что, нет кредиток?
– Есть, но не считываются, когда их используют родители, – ответила подруга. – Впрочем, мой код работает. Папа перечислил последний свой оставшийся электронный вклад на мой счёт. Мама тоже перевела туда все свои счета, – она грустно рассмеялась. – Эй, родителям лучше быть со мной повежливей. У меня все их деньги.
– Всё это так жутко!
– Даже не представляешь насколько! Ты ведь не знакома с моей кузиной Эмили, – задыхаясь, заявила Эмбер. – Она принадлежит к реально строгой религиозной группировке. Это будет просто ужаснейше!
Кейле вспомнилась статья Нерды в "СвязьИ-Ты":
– Некоторые считают, что штрих-код – это дьявольская метка. У твоей кузины он есть?
Эмбер подняла глаза на подругу:
– Ах, да, есть. И он просто отлично работает. Думаю, волноваться о таком не входит в её убеждения.
Миссис Сорн стояла рядом с внедорожником. Как и Эмбер, она горько плакала. Мистер Сорн мыл лобовое стекло своего Ягуара, на лице его не отражалось никаких эмоций.
– Я ещё спрошу, можно ли тебе остаться? – попросила Кейла.
Эмбер утёрла рукавом слёзы, качая головой:
– Не парься. Они лишь скажут, что мы семья и должны держаться вместе.
– Всё будет хорошо, – Кейла погладила подругу по спине.
Девушка не знала, будет ли всё хорошо или нет. Почему-то она сомневалась в этом, но что ещё могла сказать?
Оба автомобиля Сорнов уже были готовы отправиться в путь.
– Эмбер, поехали, – позвал девушку отец.
Подруга обняла Кейлу и крепко прижалась:
– Этого нет на самом деле. Этого нет на самом деле, – забормотала она.
– Эмбер! – вновь крикнул отец, на этот раз с долей раздражения в голосе.
Эмбер отстранилась, лицо её было всё заплаканное и покрасневшее. Нос и глаза опухли от слёз.
– Пришли мне адрес своей новой электронной почты. Я буду постоянно тебе писать, – пообещала Кейла.
Подруга кивнула, а потом бросилась через всю парковку к родителям и залезла на переднее сидение отцовского авто. Кейла помахала отъезжающим машинам.
До Невады путь долог. А Кейла никогда не была на западе. С тем же успехом Эмбер могла переселиться на станцию на Луне.
Когда они скрылись из виду, Кейла стояла, не двигаясь, ещё какое-то время, ощущая, как в душе открывается зияющая дыра. Этим утром у девушки была лучшая подруга. А сейчас Эмбер уезжала.
Как могло всё это произойти с ними? Жизнь Сорнов была разрушена, как и у семьи Кейлы. Её отец умер, мама окончательно запуталась. Вместо семейного счастья у девушки теперь осталось лишь ощущение, что она совершенно одна в этом мире.
Это ужасное чувство одиночества было для неё ново. Сначала девушка даже не поняла, что же это было. Она чувствовала только будто бы ноющую боль внизу живота. Но пока Кейла стояла там, на стоянке, боль преобразовалась в непреодолимый страх, ощущение, что она уязвима перед какой-то неизвестной угрозой, и нет никого, кто бы мог спасти. Девушке не к кому было обратиться, и она не была достаточно самостоятельной, достаточно сильной или умной, чтобы выдержать все испытания.
И пусть она стояла рядом с оживлённым шоссе, Кейла чувствовала себя совершенно одинокой. Это самое последнее, что бы ей хотелось ощутить. Девушке нужно было находиться среди людей, даже если им на неё наплевать. Но где?
Автомобиль подъехал к светофору на дороге у Кейлы за спиной. Громкая рок-музыка вырывалась из салона. Когда загорелся зелёный и автомобиль тронулся, девушка заметила, что он свернул на примыкающую дорогу, ведущую к складскому району, находящемуся вниз по реке, рядом с ядерными реакторами – именно там находились самые жаркие клубы города.
В половине квартала от Кейлы остановился городской скоростной автобус. В порыве девушка кинулась к нему, оплачивая проезд школьным пропуском. Через пятнадцать минут она уже выходила на станции ГлобалТрек вниз по течению.
Девушка пошла вдоль воды, окрасившейся в лучах заходящего солнца в оранжевый цвет. Река сворачивала в сторону складского района.
Гуси пролетели над головой, возвращаясь к весне. Девушке вспомнилась старая песня, что когда-то напевала мать, те строчки, в которых говорилось, что она не знает, где же её душа.[3]
А впрочем, что такое "душа"? Люди всё время упоминали её, но у девушки не было даже догадок, что же они имели в виду.
Когда она дошла до складского района, уже почти стемнело. Огни ядерных реакторов освещали весь район, но склады рядом с ними были безмолвны. В основе своей это были здания без окон и каких-либо опознавательных знаков. Необходимо было знать, куда идти, чтобы добраться в место назначения.