Штрихи к портрету современника, у которого с детства и по сей день я учился и продолжаю учиться жизни
Шрифт:
Обстоятельность, вернее основательность были характерны для него при решении любого вопроса, организационного, человеческого, не только научного. Когда В.И. Спицын очищал российскую науку от евреев, я, оказавшись в числе других восьми уволенных из Института физической химии, обсуждал ситуацию с Александром Наумовичем. И тут я впервые понял, что мудрые люди вопросы человеческого бытия решают так же, как шахматисты за доской, когда обдумывают сложившуюся позицию. Прежде, чем принять решение и сделать какой-то шаг (беседа с противостоящей стороной, новая аргументация, компромисс, заявление, жалоба, обращение за помощью к третьему сильному и т. д.), вы должны просчитать возможные ответы противостоящей стороны и, соответственно, ваши дальнейшие действия в каждом случае и далее, и далее, и далее. Фрумкин владел
«Один честный еврей решил отпраздновать шестидесятилетний юбилей. Он понимал серьезность мероприятия и решил получить одобрение на его проведение у официальной инстанции. В домоуправлении ему сказали, что это очень хорошо, но разрешение не в их компетенции, следует обратиться в Районный Совет. В Райсовете сказали, что все хорошо, но следует обратиться в Городской совет, в Горсовете одобрили мероприятие, но за разрешением рекомендовали обратиться в дом на Площади Дзержинского (на Лубянку). Там его спросили: “А кто будет?” Он ответил: “Будут только свои.” – “А списочек можно?” – “Пожалуйста.” – “Можно”, – сказали они, посмотрев список».
Несмотря на чрезвычайно сложную обстановку ему удалось отстоять Институт электрохимии и утвердить, таким образом, ведущую роль России в этой науке.
Ну, а я? А я попытался в противостоянии со Спицыным сделать несколько шагов-ходов, но проиграл, слишком велик был материальный перевес у него в этой игре.
Памятник А.Н. Фрумкину на Новодевичьем кладбище
Не могу не вспомнить эпизод, поразивший всех во время проводов в последний путь профессора Э.Г. Переваловой, спутницы Фрумкина в конце жизни.
Возле двух устремлённых в небо бронзовых птиц – надгробья Фрумкина, выполненного В. Сидуром – ставили и зажигали свечи. Кто-то упомянул Бога. И вдруг мой сын Сергей произнес: «А Фрумкин верил в Бога». Все повернулись в его сторону: как это, не может быть, никто никогда не замечал в общении с ним религиозности.
И Серёжа рассказал о том, как однажды на даче в Луцино во время завтрака за большим круглым столом Фрумкин интересовался его детскими делами.
Александр Наумович спросил меня:
– Ты дерёшься в школе?
– Нет, это же нехорошо – ответил я.
– А я дрался – сказал он.
– А ты веришь в Бога? – снова спросил он.
– Нет, не верю, его же нет на самом деле.
– А я верю – сказал он.
Все были поражены. Как верил А.Н. Фрумкин в Бога, теперь уже невозможно у него спросить. Иногда утверждают, что И.П. Павлов и А. Эйнштейн верили в Бога. Думаю, что они, выросшие в религиозном духовном пространстве, не могли полностью отказаться от великой идеи Бога. Можно полагать, что их вера в сущности была верой в неподвластность человеку всемогущей природы, которую человек может лишь постигать, и в этом состоит миссия науки и ученых.
Борис Владимирович Дерягин
Академик, заведующий отделом поверхностных явлений Института физической химии Академии наук
Еще во время учебы в военной академии меня чрезвычайно сильно заинтересовала проблема межмолекулярного взаимодействия. Эту проблему академик М.М. Дубинин на лекциях затрагивал, но лишь формально. Многое оставалось неясным. И вот я в Институте физической химии Академии наук знакомлюсь с классическими работами Б.В. Дерягина и с ним самим – праздник. Дерягин – ученый-классик – один из основателей современного учения о поверхностных силах. Мой друг, представитель дерягинской научной школы, физик-теоретик Г.А. Мартынов как-то сказал: «Из десяти идей, которые я предлагаю Дерягину, девять он отвергает сразу без рассмотрения. Впоследствии выясняется, что он во всех девяти случаях оказывался правым. Его научная интуиция удивительна». Ученый-классик Дерягин не терпел, однако, инициативы даже своих слишком выдающихся учеников. Тот же Мартынов, развивая идеи Дерягина, выступил с интересной концепцией устойчивости дисперсных систем. Она была отвергнута мэтром.
Б.В. Дерягин
При этом главный аргумент критики состоял в том, что в предлагаемой концепции не содержится ничего нового, обо всем раньше уже сказано Дерягиным. Я также пострадал от гипертрофированного отношения Дерягина к приоритету в науке. Спустя год после моего доклада у него на коллоквиуме, он неожиданно решил, что идеи, сформулированные в моем докладе, когда-то им уже высказывались. В результате очередная публикация моей работы в Коллоидном журнале, с Дерягиным в качестве главного редактора, была заблокирована.
Был наполнен идеями, подхватывал идеи коллег и часто видел в них свои собственные.
Скромный физикохимик из костромского текстильного института прислал Дерягину свои данные по измерению вязкости и других свойств воды в стеклянных капиллярах. Вода в капиллярах заметно отличалась от обычной воды. Дерягин сразу заключил, что повышенная вязкость и изменение других показателей согласуются с его представлениями об особых свойствах жидкостей в пристенных слоях, они плотнее, так как сжаты силами молекулярного притяжения со стороны стенок капилляра. Плотность этой воды повышена и, следовательно, вода в капиллярах тяжелее. Ещё одна «тяжелая» вода! (До сих пор была известна лишь одна тяжелая вода, в которой атомы водорода замещены его изотопом – дейтерием.) Работа в качестве докторской диссертации имя рек была доложена и бурно обсуждалась на заседании Учёного совета ИФХ. А может быть обнаруженный эффект вызван загрязнениями, и в капиллярах не чистая вода, а раствор? Нет, нет и нет. В лаборатории Дерягина получались всё новые и новые данные, подтверждавшие особые свойства воды в капиллярах. «Дайте нам хотя бы полстакана вашей тяжелой воды» обращались к Дерягину сомневающиеся коллеги физикохимики. «Зачем!?» – отвечал Дерягин. Была подана заявка на открытие, Президиумом академии принято решение об организации нового отдела для изучения этой воды, выделено 36 вакансий!!! Работа закипела. Я чуть было не попал в эту историю.
Фрумкин, интересуясь всем, что происходило в нашем институте в связи с дерягинской тяжелой водой, в беседе со мной сказал: «Всё-таки надо бы разобраться в чём здесь дело. Хорошо, если бы вы взялись за экспериментальную часть, а Чураев за теоретическую, я бы вас поддержал». Николай Владимирович Чураев один из ведущих учёных в области поверхностных явлений, заместитель Дерягина по отделу в ИФХ.
Не случилось. И, как оказалось впоследствии, дело было в загрязнениях, и «тяжелая» дерягинская вода осталась лишь одним из эпизодов в сложной истории развития физико-химической науки.
Что делать, крупный ученый может позволить себе иметь «некоторые» недостатки, и мы ему их прощаем. Напомню приведенные выше слова А.Н. Фрумкина о том, что Дерягин не был склонен проверять свои теоретические построения экспериментами, которые могли бы поставить эти построения под сомнение.
В научной дискуссии он был бескомпромиссен, любые аргументы привлекались, чтобы повергнуть противника и отстоять свою точку зрения. При этом часто с блеском и остроумно. Выступая на Ученом совете в ИФХ по диссертации, вызвавшей у него много вопросов, он сравнил себя с дамой, которой объясняли, как по кабелю, проложенному по дну океана, передают телеграммы из Нью-Йорка в Лондон.