Штрихи тысячелетия
Шрифт:
Воспитанный в львовской иезуитской коллегии, лично знакомый с польскими королями Владиславом и его преемником Яном Казимиром, Хмельницкий поначалу не ставил цели отделить Украину от Польши. Он, как и абсолютное большинство его войска, желал подтверждения стародавних прав («привилей») народа, в первую очередь в вопросах вероисповедания, и защиты от засилья польской шляхты, а также увеличения числа официального (реестрового) казачьего войска. В связи с этим Богдан Михайлович неоднократно пытался идти на переговоры с Варшавой, даже заключил тяжелый Белоцерковский мир, оказавшийся, впрочем, недолговременным… Однако постепенно стало ясно, что в борьбе с таким могучим противником Украине нужен союзник.
В лагере ближайших сподвижников Хмельницкого сразу образовалось три лагеря, отстаивавших разные точки зрения по данному вопросу.
Лидером одной из группировок стал генеральный есаул (министр обороны или начальник генерального штаба) повстанческого войска легендарный Иван Богун, храбрец и любимец народа, столь бессовестно оболганный Генриком Сенкевичем в романе «Огнем и мечом». Он предложил попросить покровительства… у Турции. Резон в его позиции был: протекторат Стамбула будет чисто номинальным, в то время как выгоды он сулил самые реальные – Польша не сможет выступать против объединенных сил Высокой Порты, вассального ей крымского хана и украинского казачества. В качестве контраргумента ему высказывали, что ни украинский народ, ни (в первую очередь!) запорожское казачество, которое испокон веков воевало с «бусурсанами», подобного альянса не допустят. К тому же крымский хан, считавшийся побратимом Хмельницкого и пришедший ему на помощь, изменил казакам в битве под Фастовом, перейдя на сторону поляков.
Соглашатели, возглавляемые генеральным писарем (министром иностранных дел) Иваном Выговским, выступали за то, чтобы оставаться под Польшей на любых условиях. И здесь была своя логика. За триста лет совместного проживания украинцы и поляки, особенно мелкопоместная шляхта, так переплелись между собой, что рвать эти родственные и клановые связи было трудно. Мол, родственники поссорились, подрались, а теперь выпьем мировую – и все будет по-прежнему. Соглашателям напоминали карательный рейд князя Вишневецкого, который в назидание повстанцам посадил на кол вдоль дорог десять тысяч украинцев, о карательном походе князя Четвертинского, огнем и мечом прошедшим по землям украинским…
Лидером третьей партии был сам Зиновий Богдан Хмельницкий, великий гетман украинский. Будучи выдающимся политическим деятелем, он понимал, что союз с Турцией и Крымом невозможен, а возвращение под Польшу чревато возвращением же к старым порядкам, против которых восстал народ, а потому обратил взор на север, к Москве. Будем объективны: если бы существовала на границах Украины еще какая-то нейтральная сила, Хмельницкий, возможно, обратился бы к ней. Но такой силы не было – именно в России видел он защитника интересов своего народа.
И Хмельницкий вступил в переписку с российским царем Алексеем Михайловичем. Гетман просил принять украинский народ под «высокую царскую руку». Однако Алексей Михайлович колебался. Понятно, что завладеть столь лакомым кусочком, как Украина, было лестно, однако война против Речи Посполитой и Турции, которые также претендовали на этот благодатный край, его пугала. Переписка между гетманом и царем становилась все более интенсивной.
Узнав об этом, Варшава и Стамбул всполошились. Забыв о собственных вековых распрях, король и султан бросили свои лучшие дипломатические силы, чтобы помешать объединению православных народов. В Чигирин, где была ставка Хмельницкого, в ноябре 1652 года прибыла объединенная делегация непримиримых врагов – турецкие посланники Нурадин-ага и Селим-оглу, крымский мурза Нагайбек, а также польский сенатор Лянцкоронский. Они предложили Хмельницкому, как равному, военный союз с целью совместного похода на Астрахань, которая принадлежала Российской державе. В качестве своеобразной взятки на Украину были возвращены 3 тысячи пленных, вероломно захваченных татарами.
Хмельницкий на провокацию не поддался, более того, едва послы покинули его ставку, тут же отправил генерального судью Якова Гонзевского с донесением Алексею Михайловичу. Царь, вошедший в историю как Тишайший (что, впрочем, не мешало ему казнить стрельцов, закапывая их живыми в землю головой вниз), понял, что дальше тянуть с принятием решения невозможно. Вновь оттолкнуть Хмельницкого значило спровоцировать его на альянс с противником.
И на Украину направилось посольство во главе с боярином Василием Бутурлиным.
Когда Хмельницкий объявил соратникам о цели прибытия послов, в его окружении вновь вспыхнули дебаты о целесообразности такого шага. О позициях казачьей старшины уже говорилось выше. Однако не было единства и среди духовенства. Еще за сто лет до описываемых событий Ватикан объявил о начале духовного продвижения католичества на Восток. Так началось образование униатской церкви – по сути, это православная церковь под католическим протекторатом. В нынешнем кризисе на Украине униаты играют не последнюю роль, выступая в роли раскольников украинского народа.
Возглавил антироссийскую униатскую партию протопоп черкасский Федор Гурский – начитанный и грамотный священник. В своих проповедях он предрекал, что Россия принесет Украине нищету и новое угнетение.
Короче говоря, единства на Украине не было. И невесть чем закончились бы эти брожения, если бы не личный авторитет Богдана Хмельницкого. Он привел аргумент, который убедил его ближайшее окружение в правильности принимаемого решения на объединение с Россией. Хмельницкий сказал, что любой другой союз приведет к тому, что «соединившись с неверными, ударим на Царство Московское, на сей единственный и свободный остаток державы Христианской, с нами единоверный…» С ним согласились, правда, как показало время, не все искренне – после смерти гетмана сепаратизм и измена вновь спровоцировали гражданскую войну на украинских просторах.
Впрочем, вернемся в январь 1654 года. Тогда, 350 лет назад, в Переславле царское посольство и украинский гетман подписали договор об объединении двух православных государств. Не все было ясно и безоблачно во взаимоотношениях наших народов за эти три с половиной века. И все же… Все же, как ни говори, тогда, три с половиной века назад, мы помогли своим братьям в борьбе за освобождение. Не случайно тогда родилась незатейливая песенка, в которой были такие слова:
Да не буде лучше,Да не буде краще,Як у нас на Вкрайни:Нема панив,Нема ляхив,Не буде й измины…Подвиг Ивана Рябова
Наверное, многие помнят эпизод из книги и кинофильма с одинаковым названием «Россия молодая», в котором рыбак-помор Иван Рябов подвел под огонь береговой артиллерии и посадил на мель вражеский корабль. Автор романа Юрий Герман, описывая этот подвиг, взял за основу подлинные события, случившиеся в июне 1701 года.
Еще в ходе русско-турецкой войны 1686–1699 годов Петр I понял, что даже взятие крепости-порта Азов не дает России полноценного выхода в Мировой океан – Высокая Порта по-прежнему прочно держала проливы, как Керченский, так и Средиземноморские. Между тем такой выход для государства был необходим. Поэтому Петр обратил свой державный взор на Балтику, берега которой некогда принадлежали Новгородскому княжеству. Этот факт вполне можно было использовать для обоснования борьбы за кусочек берега Балтики. И буквально на следующий день после заключения мира с Турцией в августе 1699 года царь отправил послание Карлу XII, в котором объявлял Швеции войну «за многие их свейские неправды… и подданным учиненные обиды…» В поход выступило войско в 35.000 нарождающейся российской регулярной армии.