Штурм “Импресс”

Эхерн Джерри

А может быть, к тому времени люди перестанут заниматься подобными вещами. Но в этом Эйб Кросс сильно сомневался. И, вероятно, именно поэтому сказал Дарвину Хьюзу и Люису Бэбкоку, что присоединяется к ним.

Стояла тихая прохладная ночь.

Дженни Холл позвонила ему из Западной Германии. Она освободится через несколько

дней. Нет, она не хочет, чтобы он терял время на поездку к ней, так как не знает, когда вернется домой. На этот раз она намерена действительно посмотреть Европу, а не только местные ночные клубы и бары. Но когда вернется — после чего она собирается петь и только петь — она обязательно ему позвонит. Обязательно.

До свидания.

Послышался еще один телефонный звонок. Эйб Кросс почувствовал, как внутри у него все напрягается. Трубку взял Бэбкок. Потом до Кросса донесся его голос:

— Эйб, это тебя.

Кросс отбросил сигарету и, ворвавшись в комнату, буквально вырвал трубку из руки Бэбкока.

— Алло. Эй, послушай, мы могли бы...

— Кросс?

Кросс узнал голос и судорожно сглотнул.

— Вольс?

— Не спрашивай, как я узнал твой номер, старина. У меня всегда были хорошие связи. — Последовала короткая пауза. — Мне подумалось, тебе интересно будет узнать, чем закончилась эта история. Я вернулся в Москву, и что ты думаешь?

— Понятия не имею. Получил выговор?

— Нет, меня наградили медалью! Можешь себе представить? И сейчас у меня своего рода отпуск. Я намерен провести его с Анной — помнишь девушку, о которой я тебе рассказывал, пока мы болтались по морю в ожидании вашей подводной лодки? Кстати, еще раз спасибо за то, что помог сохранить мне свободу.

— Тебе не видать свободы, пока ты занимаешься тем, чем ты занимаешься.

— Как ни странно, я пришел к такому же выводу. На площади Дзержинского я рассказал, что твои соотечественники застали меня врасплох и отняли ампулу. Ты уж прости, но это было необходимо. Полагаю, мысль о том, что эта штуковина имеется и у вас, поудержит пыл наших стратегов.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что пришел к такому же выводу? — поинтересовался Кросс.

— На досуге я просмотрел наши материалы. Выяснилось, что кое-кто из наших людей давно работал с О’Феллоном. Своего рода подготовка антизападных диверсантов. Мне трудно ужиться с этой мыслью, Кросс. Сейчас мы с Анной в Западном Берлине. Я звоню из автомата в холле вашего посольства.

— Неужели ты...

— Да, мы сбежали. Хотя по прежнему остаемся патриотами своей родины. И не станем рассказывать ничего, что могло бы ей повредить. Разве что ровно столько, чтобы получить новые паспорта и стать новыми людьми.

Кросс закурил сигарету.

— Рано или поздно они тебя отыщут.

— Надеюсь, что все-таки поздно. Боюсь, нам вряд ли доведется еще когда-нибудь поговорить. Хотя не исключено, что мы встретимся в том месте, о котором упоминал О’Феллон. До свидания, старина.

— Вольс...

В трубке воцарилась тишина.

— Зачем он звонил? Что-нибудь случилось? — спросил Бэбкок.

Кросс посмотрел на Люиса Бэбкока, затем перевел взгляд на Дарвина Хьюза. Судя по расположению фигур на стоящей между ними шахматной доске, Хьюз был близок к проигрышу.

— Зачем он звонил? — повторил вопрос Хьюз.

— Ничего особенного он не сказал. Расскажу вам как-нибудь в другой раз. Разве что упомянул о месте, где мы когда-нибудь можем встретиться. А я не успел ему ответить.

— Ответить что? — поинтересовался Бэбкок.

— Что такие, как он, туда не попадают, — сказал Кросс и погасил сигарету.