Штурмовая группа. Взять Берлин!
Шрифт:
Пехота не могла подняться из-за сильного пулеметного огня. Судя по всему мост и речка имели для врага важное значение. Осколочно-фугасными снарядами танкисты выбивали расчеты противотанковых ружей, затем взялись за дот.
Стреляли в темноте, при свете ракет. Их бегущий, неровный свет мешал попасть в амбразуру. Бетонные стены снаряды калибра 85 миллиметров не брали.
Включили фары, но их расколотили пулеметным и автоматным огнем. За это короткое время Борис Антипов, сев за прицеп, вышиб двумя снарядами заслонку и разбил тяжелый
Пехота бросилась вперед, но вскоре залегла. Из окопов, вырытых в береговом откосе, вели сильную стрельбу. На другом берегу группа из двадцати пяти человек во главе с капитаном Ольховым вела бой с основной обороной моста.
Наверняка ребятам приходилось туго, и они ожидали подмоги. Антипов видел, как выползал из капонира «тигр». Вспыхнул, а затем взорвался, осветив все вокруг горящим бензином.
Пехота жгла «тигры», а его «тридцатьчетверки» с мощными пушками бездействуют! Вперед! Возможно, и другой танкист на месте старшего лейтенанта поступил бы так же, несмотря на предостережения командира разведки. Оба танка приблизились к мосту, расстреливая окопы, врытые в берег.
Поднялась и бросилась вперед пехота. Но защитники береговой полосы успели выпустить несколько «фаустпатронов». Старший лейтенант едва не застонал от досады. Машина его напарника горела, под выстрелами выпрыгивал экипаж Кто-то из танкистов упал, а затем «тридцатьчетверка» взорвалась с таким же грохотом, как десятью минутами раньше разнесло тяжелый «тигр».
Приближалась остальная группа. Десантники уже сбрасывали в воду и добивали последних защитников левого берега. Борис приказал механику-водителю:
— Давай на мост. Поможем нашим на том берегу.
Новый взрыв приподнял край моста, расколол часть настила из массивных бревен и досок. Один край повис над речкой. Путь вперед был перекрыт.
Медленно подступал холодный весенний рассвет. Василий Ольхов вместе с саперами осматривали поврежденный взрывом мост. Повезло, что сработал лишь один из четырех зарядов взрывчатки.
Командир саперного взвода Петр Шевченко, утопая по колено в грязи, проверял с помощником на прочность массивные опоры из металлических швеллеров и толстых бревен.
Бревна частично расщепило, некоторые треснули. Зато уцелели почти все швеллеры, и мост можно было восстановить своими силами. Пехота, мотоциклы, перебрались на правый берег. Саперы вместе с выделенным взводом пехоты спешно начали работу.
Пятачок на правом берегу, где происходил ночной бой, еще дымился — догорали два взорванных блиндажа, развороченные обломки «тигра». Глубокая воронка осталась на месте склада боеприпасов.
Гарнизон, отчаянно защищавший мост, был в основном уничтожен. Часть немецких солдат, пользуясь темнотой, отступили. Или, точнее, убежали, хотя знали, что за сдачу моста могут угодить под суд. Отходя, успели взорвать оба миномета. Уцелела противотанковая пушка калибра 75 миллиметров. Ее сразу же развернули в другую сторону так как своя орудийная защита оставалась пока на левом берегу.
Ольхов бегло осмотрел место боя. В разных местах, в том числе у кромки воды под обрывом, лежали десятка два убитых немецких солдат и два офицера.
Капитан остановился над пулеметным окопом. Возле искореженного «МГ-42» лежали двое мертвых парней, почти мальчишек, лет по семнадцать. Дно окопа было засыпано слоем блестящих гильз. Оба сражались до последнего, хотя трудно было понять, куда они выпустили в темноте три или четыре ленты.
— Глянь документы, — кивнул парторгу Ольхов. — Сколько им годков.
Лейтенант Малкин, морщась от прикосновения к застывшим трупам, достал солдатские книжки, еще какие-то бумаги, бегло просмотрел их.
— Обоим по семнадцать.
— Фольксштурм?
— Нет. Регулярные войска, особый охранный полк вермахта.
— Ты глянь, — покачал головой Савелий Грач. — Особые полки из сопляков формируют.
— Мало ли у нас в семнадцать лет на фронт брали, — отозвался капитан. — Добровольцы. По крайней мере, так в документах писали. До сорок пятого никто не дожил.
— А вооружают их неплохо. Хотя и чем попало. — Ольхов повертел в руках чешский автомат. — Хорошая прицельная дальность и магазин на сорок патронов. И пулемет у этой парочки самый современный, не дали им вволю настреляться.
В окопах валялись также длинноствольные австрийские винтовки, старые автоматы «Шмайссер», сработанные еще во времена Первой мировой войны, и наскоро склепанные автоматы «Потсдам» с металлическими прикладами.
В каждом окопе находились «фаустпатроны» и кумулятивные противотанковые гранаты. Они могли бы дать хороший отпор, если бы не внезапный ночной удар.
В других местах лежали еще несколько молодых солдат такого же возраста. На артиллерийских позициях остались тела пожилых, по военным меркам, солдат и унтер-офицеров, лет под сорок.
— Остатки населения Гитлер выскребает, — удовлетворенно заметил Малкин, — Некому воевать.
— Но дрались неплохо, — возразил Ольхов.
Собирали своих погибших. Их оказалось шестнадцать человек. Более двух десятков были ранены. В основном тяжело: когда сражаются в ближнем бою, стреляют друг в друга в упор, идут в ход ножи и штыки.
Фельдшер Злотников Ульян, воевавший с немцами еще в прошлую войну, доложил, что раненым оказана первая помощь, но их надо срочно эвакуировать.
— У некоторых по два-три пулевых ранения. У других множественные осколочные. Требуется хирург, иначе кровью истекут или заражение пойдет.
— «ЗИС-5» хватит? — спросил Ольхов.
— Впритирку. Почти все лежачие. Есть которые безнадежные. Дай бог, чтобы до санбата дотянули. Смотреть на ребят — сердце сжимается.
Кузов трехтонного грузовика «ЗИС-5» застелили трофейными одеялами, шинелями, осторожно положили раненых и отправили в тыл в сопровождении двух легкораненых вооруженных бойцов.