Штурмовая пехота
Шрифт:
Но я знал, что за дверями меня ждет Мила, и не как проигравшего, а как победителя. Тогда она еще была моей, и вряд ли вспоминала о Жабене, мы встречались каждый день, ходили в кино, и сердце мое сладко заходилось от радости, когда я просто видел ее улыбку.
Я открыл рот, но из него не вырвалось ни звука, словно мне пережали горло.
Польшак что-то спросил, но я не понял ни слова, зато увидел, как в углу, за спинами комиссии, поднялась черная фигура столбохода, задребезжали раскинутые крылья из металлической
«Ложитесь!» — хотелось закричать мне, чтобы я мог вскинуть автомат и дать очередь, никого не зацепив, и остановить железное чудовище.
— … и теперь совсем другая жизнь, пацаны! — сказал кто-то прямо в ухо, меня закачало, понесло в сторону.
Я лежал на койке, лицом вниз, и башка была тяжелой, точно свинцовая болванка. Шершавый ком языка с трудом ворочался в пересохшем рту, и тело было вялым, точно медуза с похмелья.
— Ты о чем? — рокотнул Вася. — Договорился в дрочильню без очереди?
— Скажешь тоже! — в голосе Эрика прозвучала гордость. — Я договорился с Левоном. Доставка уже завтра.
Я с трудом перевернулся на спину, потер глаза.
Вася лежал на койке, финн сидел у него в ногах и едва не лопался от самодовольства. Казарма полнилась многоголосым похрапыванием, сопением и носовым посвистом, особо мощно выступал кто-то у дальнего окна, аж колыхались шторы; кровать Ингвара оставалась пустой, где-то он шлялся, а вот Хамид дрых без задних ног.
— Давай уж, рассказывай, — попросил Сыч, чье место было с другой стороны от меня. — Нехорошо скрывать важное от товарищей по оружию.
Эрик заулыбался, многозначительно поднял брови, но говорить не спешил — умел, подлец, издеваться над собеседниками, когда же подал голос, то выбрал драматический шепот:
— Без чего солдату вообще невозможно?
— Без оружия, — предположил Вася. — Без баб?
— Бери выше! — Эрик задрал нос, а поскольку он у него был кнопкой, то пришлось напрячься. — Скоро у нас будет самогонный аппарат и материал для перегонки. От заживем!
И он облизнулся так радостно, словно уже обонял запах первосортного первача.
— А где ты его поставишь? — Сыч скептически хмыкнул — Так, чтобы не нашли?
Финн принялся чесать в затылке, и я понял, что об этом «второстепенном» моменте он не подумал.
— Все на месте, — сказал зашедший в спальню Ингвар. — Иван, там тебя в штаб зовут. Комроты.
И остатки сонливости мгновенно слетели с меня.
Глава 5
Если у комбата имелся свой кабинет, пусть и небольшой, то трое командиров рот ютились в одной комнате. Нгуен сидел внутри в одиночестве, за самым дальним из трех выстроенных в ряд столов, и за его спиной возвышался огромный шкаф, где вполне можно было спрятать разобранный на части танк.
Негромко шумел кондиционер, два солнца пытались
— Вольно, — сказал комроты в ответ на мое приветствие. — Присаживайся, боец Серов.
Я настороженно опустился на краешек стула.
Рядовому не положено вот так общаться с офицером через две головы, разве что в исключительных случаях, при вручении очень большой награды, как пример… но награждать меня не за что, да и занимаются подобными вещами в другой обстановке, торжественно, перед строем.
Значит что? Какая-то подлянка.
— Ты знаешь, откуда я родом? — спросил Нгуен, и его мощный голос породил в углах мягкое шепчущее эхо.
— Никак нет.
— Из Вьетнама. Мы всегда были союзниками, и когда вместе сражались против Штатов. И сейчас тоже, — мне показалось, или при слове «Штаты» в его глазах мелькнул огонек ненависти: ну и ничего удивительного, сколько там народу добрые американцы уничтожили. — Поэтому мы должны помогать друг другу, поддерживать. Согласен, боец Серов?
— Так точно.
Комроты уловил мою настороженность, поэтому замолчал, откинулся на спинку стула и несколько мгновений изучал меня.
— Ты умный человек, вовсе не тупой вояка, — начал он снова. — Отличаешься от других. Это хорошо. Такие люди нужны в нашей ЧВК.
Сначала вспомнил о давних связях его и моей родины, затем сдержанно и искренне похвалил меня. Короче говоря, сделал все, чтобы я размяк, оттаял, развесил уши, приготовил их для развешивания лапши.
Нгуену что-то от меня нужно.
— Мне не хватает сведений, — продолжил он. — То есть снизу, из подразделений. Обстановка такая, что предстоит действовать повзводно, а доверять Шредингеру я не могу. Он из второго штурмового корпуса, там все заслуженные и крутые, мы для него — никто. Отдельный охранный батальон — пшик, что поделать? Так что он изложил конечно в рапорте, что происходило вчера, но я не готов поверить, что сообщил все, да и на полигоне ваш комвзвода первый день, он просто не знает, куда смотреть, что тут реально, а что нет.
«Я знаю, что ли? Я тут двенадцатый день!» — хотелось сказать мне.
Все стало понятно — Нгуену потребовался информатор, кто будет докладывать о настроениях среди бойцов, о всяких мелочах, деталях, которые обычно не проходят вверх по цепи команд. И он выбрал меня, решил, что молчаливый русский будет ему полезнее всего.
По спине у меня поползли гадливые мурашки.
— Ты будешь мне обо всем рассказывать, а я за тобой в ответ присмотрю, — комроты буравил меня внимательным, немигающим взглядом, в этот момент он напоминал ядовитую змею из джунглей, со своей родины; в тех краях я не бывал, но подобных гадов видел в Африке. — Сделаю так, чтобы у тебя появились шансы выжить. Ведь ты хочешь вернуться?