Штурмовик. Крылья войны
Шрифт:
– …документы! – Чей-то молодой визгливый голос с командирскими интонациями.
– Что везете?
– Это наших в дивизионный санбат… Вот сопроводительные…
Поверхность подо мной качнулась, и в поле зрения возник какой-то военный в шинели и шапке, лихо натянутой на не очень умную тыковку. Конечно, неумную – нечего так орать рядом с пострадавшими гражданами. Прямо как сосед с перфоратором в девять утра в субботу. Убил бы.
Бравый проверяющий оказался доволен увиденной картиной. Вроде бы при этом речевые обертоны опустил на пару регистров до приемлемого звучания.
Пользуясь случаем, я решил осмотреть место своего возлежания. В силу возможностей-способностей чуток приподнялся и огляделся. Опаньки, а я не один тут «загораю». Рядом со мной стояли еще носилки, на которых расположился гражданин, которому было совсем хреново. Либо спит, либо в отключке. Физиономия с двухдневной щетиной. На голове ушанка. Самая такая обыкновенная солдатская ушанка. Поверх одеяла накрыт еще шинелью. Его дождь со снегом не сильно беспокоят. С другой стороны сидели два молодцеватых парня. Видимо, и у них что-то болело. Больно уж вид какой-то отрешенный и лица бледные. У одного рукав шинели был явно пустым.
Объяснений увиденная картинка у меня найти не смогла. Видимо, логику выбило из башки при ударе о дверь. Удовлетворимся предположением, что реконструкторы разыгрывают эвакуацию раненых. Ну и меня прихватили за компанию. А ребята себе, видимо, руки-ноги успели повредить, когда в войнушку игрались. Но вот сосед по носилкам либо какую-то бациллу скушал, забыв посолить, либо у него что-то с организмом разладилось. Из «хроников», видимо. Странно, а на алкаша не похож… Может, у него с «моторчиком» проблемы?
Ну что за вечные проблемы у местных с транспортом?.. Почему нельзя вызвать нормальную санитарную «газель»? Для достоверности восприятия? Офигели! Первый же нормальный «дохтур», обнаружив, каким образом реконструкторы людей возят, тут же пригласит полицию и гаишников.
Загудело-задрожало. Типа мы поехали. Один из парней поморщился, как от зубной боли. Второй что-то зло проворчал. Видимо, начало движения ему тоже особой радости не доставило. Им-то чего. Меня вообще через некоторое время вырубило…
Пару дней на новом месте я старательно пытался продавить матрас. Медбрат (уже другой, но похожий) исправно меня будил, давал порошки и тоже поил холодным чаем. Иногда просыпался от боли и видел каких-то садистов в белом, которые возились с моими ногами. Разглядеть нормально мешал яркий свет в глаза. Потом эти инквизиторы, изображающие белых ниндзя (только моргалки видны были), куда-то исчезали, и я засыпал. Один раз чай решил выйти обратно. Но мой ангел-хранитель и по совместительству медбрат был явно не из низких разрядов. Он меня ловко перехватил, подставил тазик, и рвущийся на свободу чай не смог запачкать ни постель, ни полы.
Помещение палаты (ну так это условно назовем, может, это и не палата вовсе) детально рассмотреть не удавалось. Да и не очень-то и хотелось. Стены до середины покрыты желтоватой масляной краской. С трещинами и местами облупившейся. Потолок и верхняя половина стен покрыты побелкой. Помещение небольшое. Я в нем валялся в одиночестве. За дверями и стенами кто-то ходил, что-то гремело и скрипело, раздавались приглушенные голоса. В моменты пробуждения видел, что кто-то заглядывал в двери. Но меня это не отвлекало от главного – я спал. Судьба смилостивилась за все то беспокойное время, что было перед аварией. С нашим производством особенно не поспишь. Звонки сменных мастеров полтретьего ночи – это в порядке вещей. А здесь я бессовестно дрых и хотел только спать, спать и спать.
А потом был хмурый и сырой день, когда поднялась суета. Шум и голоса что-то типа: «…давай… …бери! …скорее… …понесли… Взяли! …сюда». Каким образом я очутился на носилках, а потом в бортовом дощатом кузове, так и не понял. Рядом снова кто-то лежал и сидел. В поле видимости находились какие-то зеленые ящики вполне себе армейского типа. На свет глаза открывать решительно не хотелось – один раз хотел осмотреться – резанули слезы, снова возникли боль и головокружение. Тошнота, сидящая внизу души, как верный пес, немедленно рванула вверх. Стукнуло, звякнуло-брякнуло, и где-то впереди заурчал двигатель. А вот глушитель парни где-то пробили – слишком резкий звук. Носилки подо мной мелко завибрировали.
– Готовы? Трогай.
Началась качка.
Реконструкторы заканчивали сезон и, видимо, разбирали декорации.
Ну, может, теперь в нормальную больницу попаду… Я же вроде начал в себя приходить. И вообще, что за дела! Везут, как белье в прачечную. Они что, нормальную «Скорую» вызвать для перевозки не могли? Или это… Далее я элементарно вырубился.
…Остановились. Борт откинут. Обнаружил, что сверху одеяла кто-то заботливо накрыл шинелью. Наблюдаю зеленую стенку с окошками. Похоже на вагон, только почему-то из какой-то фанеры, небрежно покрашенной зеленой краской. Откуда-то доносятся спорящие голоса. Женские и мужские…
– …прорвались… эвакуация…
– …некуда нам… Все и так забито!
– Вот вещи, документы… Примите, нам еще…
– …везите! Там…
Что-то бумкнуло и заскрипело. В середине зеленой стенки с окошками раскрылась дверка. И вправду на вагон похоже…
– …помоги! Давай…
И какая сволочь включила паровозный гудок у травмированного человека над ухом?! На меня этот рев подействовал как удар дубинки – боль и темнота. Я снова выпал из реальности.
…Так, с возвращением. Качка, как при движении поезда на Юг. Я долгую качку переношу плохо. Поэтому мы в отпуск на самолете все время стараемся летать.
Какой-то сумрак, перед глазами коричневая клеенка (а где наш любимый дерматин?) верхней полки. Сбоку плечо упирается в мягкую сетку. Покачивает, доносится звук, похожий на стук колес. Все-таки поезд? Вагон?
Медленно, по нарастающей усиливается громкость. Как будто обычные вагонные звуки пересиливает усталый женский голос явно с врачебными интонациями.
– …лейтенант… Сквозное левой голени, слепое правого бедра…
Ощущение, что она что-то диктует, и уже не первый час.
– …осколочное головы… контузия… гематома… подозрение… перелом… Температура 38 и 8. Назначено… Дальше.