Штурмовой отряд. Битва за Берлин
Шрифт:
– Все, флуд в эфире отставить. Всем укрыться под лестницей. Седьмой, рви генераторную, Третий – следом сразу дверь. Времени у нас – максимум десять минут. Поехали…
В глубине бокового ответвления коридора, где располагался вход в помещение генераторной, глухо бухнул, отзываясь на посланный с пульта управления радиосигнал, сдвоенный взрыв. Обе тускло горящих настенных лампы в зарешеченных плафонах, мигнув, погасли; одновременно погрузился во тьму и гитлеровский бункер. Старлей Коробов тут же активировал взрыватель размещенного на герметичной двери тамбура «Импульса» – теперь рвануло куда сильнее, на миг осветив лестницы короткой вспышкой. Спецназовцы стремительными размытыми тенями рванулись к сорванной с петель тамбурной двери. Как многократно отрабатывалось на полигоне, внутрь
Выждав, пока секундная стрелка на трофейном хронометре трижды опишет круг, капитан Родченко кивнул сержанту, замершему рядом с подрывной машинкой «ПМ-2» в руках. Резкий оборот рукоятки, замкнувшей цепь, – и подвальный этаж Имперской канцелярии сотряс еще один взрыв, обрушивший оба ведущих наверх лестничных марша. Оглядев затянутые дымом и бетонной пылью обвалившиеся вниз обломки ступеней и торчавшие из стен искореженные несущие балки, Родченко улыбнулся. Ну вот, получите и распишитесь, товарищ подполковник из будущего, как говорится! В точности, как и обещали.
Ободряюще хлопнув Степана по спине, капитан молча кивнул в сторону раскуроченного тамбура, возле входа в который они решили устроить свою позицию. Трешников говорил, что через пять минут можно уходить следом за осназовцами, но эти минуты еще нужно продержаться, поскольку последним взрывом они, как пить дать, окончательно всполошили все здание. Капитан неторопливо установил на сошках трофейный пулемет, проверил, не перекошена ли патронная лента. Чуть в стороне возился Степа, готовя к бою родной «РОКС». Эх, да что там, продержатся, конечно, как не продержаться, ежели еще до Рейхстага нужно дойти! Да и на Гитлера, заразу такую, посмотреть вблизи ох как хочется…
Когда до отмеренного подполковником срока осталось меньше двух минут, все еще затягивающее помещение пыльное марево прорезали желтоватые лучи слабых, не чета спецназовским, фонариков, и раздались отрывистые команды на немецком языке. Родченко сдавленно выматерился вполголоса, поудобнее обхватывая пулеметный приклад. Не успели они уйти, жаль… хотя, может, оно и к лучшему, кому-то ж нужно нашим спину-то прикрыть? Припомнив, как следует вести себя в эфире, капитан штурмовой группы шестнадцатой ШИСБр Первого Белорусского фронта Василий Родченко четко доложил:
– Один-один – Нулевому. Лестница полностью уничтожена, наблюдаю фрицев, численностью до двух отделений. Готовлюсь дать бой.
– Принял тебя, Один-один, – голос Трешникова был, как всегда, спокоен, несмотря на то, что в наушниках четко слышались звуки боя. – Добро. Задержи их минут на пять, больше не нужно, затем в темпе догоняй нас, помни – ждать не станем. Внутреннюю дверь за собой закрой, замок не поврежден, и заблокируй со стороны бункера. Если не получится – заминируй. Отбой связи.
– Отбой, – эхом повторил Родченко, отключая связь. Сейчас здесь шумновато станет, незачем товарищей от столь важного дела, как захват поганого Гитлера, отвлекать. Если все нормально получится и удастся продержаться, тогда и включит обратно. Ну а ежели нет, то никакая радиосвязь ему будет не нужна. Взглянув на командира, Аришин, повозившись несколько секунд, также отключил радиогарнитуру.
– Слыхал, Степа? Всего-то пять минут нам продержаться и нужно, пустяки. Как они спуститься попробуют, лупи с огнемета, заодно света добавишь, а то не привык я в темноте воевать, а «ночегляд» этот хитрый не по мне. Все, воюем, глянь, справа вроде веревку разматывают.
«Старую» часть бункера прошли быстро, словно на полигоне, уложившись в расчетное время чуть ли не до последней секунды. Караульное помещение, где размещалась охрана, и пустующий в столь раннее время пищеблок проштурмовали с ходу, практически не встретив сопротивления. Немцы, конечно, всполошились; некоторые из отдыхающих после смены эсэсовцев успели добраться до оружия, благо оно находилось под рукой, но выстрелить не успел никто – ударно-дистанционные детонаторы влетевших внутрь осколочных гранат сработали быстрее. Дверь в радиоузел, согласно разработанному генералом Локтевым плану тренировок, всегда оказывавшаяся заблокированной изнутри, в реале оказалась просто неплотно прикрытой, а в помещении обнаружилось целых пятеро гитлеровцев с весьма неслабыми знаками различия на витых серебряных и золотистых погонах и петлицах френчей. Судя по колышущемуся под низким потолком табачному дыму, немцы находились здесь уже давно, то ли ведя радиопереговоры, то ли дожидаясь какого-то важного сообщения. Проведя контроль и уничтожив средства связи, отвечающая за правую сторону коридора боевая пара присоединилась к продолжающим штурм товарищам.
Единственный более-менее серьезный очаг сопротивления гитлеровцы попытались организовать в дальнем конце коридора, почти у самого лестничного перехода к «фюрербункеру». Видимо, кто-то из уцелевших командиров сложил-таки два и два, догадавшись, что является истинной целью русского штурмового отряда. Скользящие вдоль стен спецназовцы были уже метрах в десяти от выходного тамбура, когда темнота впереди внезапно озарилась яркими вспышками бьющих в упор автоматов, судя по звуку и темпу стрельбы, и «МП-40», и «Штурмгеверов». Стреляли немцы, практически не целясь, просто заполошно лупя в темноту и надеясь на плотность огня. Идущие в авангарде бойцы с противопульными щитами в руках выдержали первый натиск, позволив товарищам дать залп из пары «ГМ-94», на несколько мгновений превративший финишный отрезок неширокого коридора в кипящее море высокотемпературного огня и повышенного давления. Проводить контроль не потребовалось: суммарный взрыв нескольких термобарических гранат оказался такой силы, что вышиб одну из выходящих в коридор дверей. На разбросанные в радиусе пяти метров останки старались не смотреть даже ко всему привыкшие спецназовцы.
– Молодцы, думал, дольше провозимся, – невозмутимо прокомментировал Трешников, бросив быстрый взгляд на часы. – Третий, давай вниз, работай с дверью, Алоизыч, поди, заждался. Время. И не забудьте, у него в спальне стоит кислородный баллон, смотрите, не пальните сдуру.
– Готово, Нулевой, всем бояться, открываю, – следом бумкнул мощный взрыв усиленного заряда, срезавший с массивной герметичной двери петли и перебивший в нескольких местах ригели запорного механизма. В отличие от тренировок (сколько ж пришлось выслушать в родном времени от техперсонала «объекта», вынужденного раз за разом восстанавливать взорванную дверь вместе с покореженной пластитом коробкой!), на сей раз толстенная железяка самостоятельно рухнула вниз, открывая проход. В который немедленно полетела пара «Зорек», на мгновение заливших лестницу и внутреннее помещение шлюза ослепительным светом и заполнивших пространство нестерпимым для незащищенного человека грохотом акустического удара. Ворвавшимся следом спецназовцам осталось лишь добить пятерых ослепленных и контуженых гитлеровцев, даже не попытавшихся оказать сопротивление: реальность порой оказывается куда проще тренировки, в которую разработчики закладывали максимальную степень сложности. А порой бывает наоборот…
Спустя полминуты бойцы разобрались с запорным механизмом и вошли в длинный центральный коридор, заканчивающийся запасным выходом с ведущей наверх лестницей. Там же, под первым лестничным маршем, находился и замаскированный вход в тот самый секретный туннель, что соединял гитлеровское убежище с парком Тиргартен. Отряд разделился – группа захвата основного «объекта» свернула налево, через санузел следуя к личным помещениям Евы Браун; вторая группа, целью которой был рейхсминистр и комиссар обороны Берлина Йозеф Геббельс, – направо. Основная группа во главе с Нулевым, в задачу которой входило прикрытие, захват и удержание входа в спецтуннель, двумя цепочками растянулась вдоль стен, продвигаясь вперед. Встретиться все три части штурмового отряда должны были в самом конце коридора, после чего немедленно уходить, заблокировав или подорвав вход в туннель.