Штык и вера
Шрифт:
– Бросьте, капитан. Правительство только и делало, что пыталось распустить школу, – отмахнулся Мандрыка.
– Разумеется, господин полковник. Для нынешней территории иметь собственную офицерскую школу – непозволительная роскошь, – скучающим тоном произнес офицер. – Да и армии все равно нет. Не считать же армией толпы разложившихся запасных!
Аргумент был весом, только никому из присутствующих он не понравился. На Либченко все посмотрели так, словно он был предателем.
– Что же мы здесь стоим, господа? – поспешил замять бестактность офицера Мандрыка. – Прошу
– Извините, господин полковник, но мы обязаны присутствовать на заседании правительства. Речь на нем пойдет о прибытии бригады в Смоленск, поэтому… – с искренним сожалением был вынужден отказаться Сухтелен.
– Понимаю, – кивнул старый полковник. – Но после заседания…
– Разумеется. – Гусар посмотрел на своих спутников и добавил: – С вашего разрешения, мы оставим у вас Ольгу Васильевну. На улицах небезопасно, да и нет у нас времени отвозить ее домой.
Девушка ожгла Сухтелена обиженным взглядом, но подполковник уже старательно смотрел в сторону.
Обратный путь, как и предполагал Сухтелен, вышел намного опаснее. Количество солдат на улицах явно увеличилось. К ним присоединились какие-то вооруженные мужчины в штатском, и все они были настроены явно враждебно к проезжающим офицерам.
Несколько раз казалось, что угроза нападения неминуема. Но то ли офицеров хранил Бог, то ли запала у шатающегося сброда пока не хватало, – до резиденции правительства удалось добраться без боя.
Там их уже ждали. В огромном кабинете Всесвятского собрались все так называемые первые граждане республики. Для небольшого города их оказалось неожиданно много, больше тридцати человек, причем многие должности, с точки зрения офицеров, являлись чистейшей фикцией.
Там были гражданин по иностранным делам Скочин, по транспорту – Михневич, по зарубежной торговле – Губерман и даже по флоту – Берхлюн. Учитывая отсутствие кораблей и прочих средств передвижения, не говоря уже о других государствах, это бы казалось смешно, если бы не навевало мысли о способности людей создавать для себя посты, а уж какие, абсолютно не важно.
И вновь, уже который раз за день, Сухтелен вкратце сообщил об отряде, а затем рассказал о стычках с бандой Горобца.
– Эта та банда, что в Рудне? – с видом знатока поинтересовался Шнайдер. – Так нам о них уже известно. Мы в ближайшее время намеревались собрать имеющиеся в наличии силы и одним ударом покончить с этим осиным гнездом.
Теперь пришел черед несколько удивиться Сухтелену:
– Насколько я могу судить, к Рудне Горобец никакого отношения не имеет. Он оперирует в другой стороне, хотя его путь направлен к Смоленску.
– А ты не басни нам рассказываешь? – с суровым подозрением поинтересовался Муруленко. – Сами-то, небось, похлеще любой банды будете.
– Гражданин Муруленко! – Председательствующий Всесвятский строго посмотрел на гражданина по обороне.
Надо отдать должное – Трофима не поддержали. Большинство его явно недолюбливало, да и обвинять людей вооруженных, решительных – себе дороже.
Известие же, что поблизости действуют целых две банды, вызвало у многих состояние паники.
Мнение стало быстро клониться в сторону скорейшего принятия отряда Аргамакова, а в каком качестве, никто уже и не думал.
Или – почти никто.
– Я думаю, – перекрыл поднявшийся гвалт спокойный голос Шнайдера, – нам надо решить один вопрос – об условиях приема на службу бригады. Разумеется, при условии полного подчинения ее правительству республики и назначения туда комиссара для контроля за выполнением распоряжений существующей власти, а также для введения вместо старорежимной новой, революционной дисциплины. Я не отрицаю необходимости иметь свою армию, однако надо сразу заявить: никакой контрреволюции мы не допустим! Ну и, разумеется, обговорим вопрос оплаты.
– Мы не наемники! – едва не вспылил Сухтелен. – Что же до комиссаров и прочих вмешательств во внутренние дела, то об этом не может быть и речи.
– В таком случае мы не пустим вас в город!
– Интересно, как? – Гнев подполковника угас, и в вопросе прозвучала откровенная ирония.
Суровое лицо Муруленко стало откровенно жестоким, что-то собирался сказать Шнайдер, их готовились поддержать остальные члены левых партий, но всех остановил Всесвятский:
– Полагаю, у нас еще будет время обсудить данный вопрос в деталях. Пока же предлагаю принять отряд просто в качестве гостей. Возражения есть?
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Орловский, и не видя, зримо представлял себе, какой ад творится сейчас на перроне. Трехлинейная пуля, выпущенная из «максима» в упор, способна навылет прошить два-три тела да еще застрять в следующем. Давка, паника, невозможность увернуться, неожиданность происходящего…
Смогли бы эти люди понять, если бы он минуту назад попытался объяснить, кого именно везет поезд, или отмахнулись бы от его слов? Если да – то в бойне есть и его вина.
Да и что значит «если»?! Его долг был попытаться вразумить хоть кого-то, а не стоять и размышлять, как лучше спастись самому, а уже позже организовать сопротивление.
– В машину! – донесся крик Шнайдера.
Шофер, не дожидаясь пассажиров, тронул автомобиль с места и стал медленно разворачиваться.
– Быстрее! – подавая пример, Яшка запрыгнул на ходу на переднее сиденье.
Пулеметы внезапно закончили свою смертоносную песню, и сразу раздался дикий крик. Одни кричали, выскакивая из вагонов и устремляясь на уцелевших, уцелевшие в свою очередь – от охватившего их ужаса.
– Давай! – Орловский наконец избавился от пустых рассуждений и подтолкнул Курицына к автомобилю.
Бородач сноровисто заскочил на подножку.
Сам Орловский еще помедлил, хотя уже было ясно, что оставаться на месте бессмысленно. Друг Шнайдер покрыл его отборными матюгами, но, как ни странно, не бросил.
На площадь со стороны перрона уже выбегала толпа. Кто-то через здание вокзала, кто-то – в обход него.
Георгий еще подумал о заставе и тут же отбросил эту мысль. Уцелевшие пассажиры сомнут солдат прежде, чем те увидят неприятеля. Стрелять же в невинных людей, чтобы очистить сектор обстрела…