Штык ярости. Индийский поход. Том 2
Шрифт:
Солнце жарило все сильнее и я напрасно облизывал языком сухие губы. Вокруг по-прежнему высились барханы и только изредка попадались небольшие желтые растения, стелющиеся к пескам.
Через какое-то время, наверное, ближе к полудню, у меня потемнело перед глазами и я просто свалился на горячий песок лицом вниз. В последний миг я успел вытянуть руки и смягчить падение. Песок обжег грудь и живот даже через одежду, но сил встать у меня уже не было.
– Вперед, – прохрипел я и пополз дальше, не разбирая направления.
Руки покрылись волдырями от ожогов, но я этого не ощущал, вернее, чувствовал, но не обращал внимания. Я просто загребал песок, отталкивался ногами и полз дальше.
Наверное, палящее солнце совсем меня доконало, потому что переползая за гребень бархана, я остановился, удивленный открывшимся зрелищем. Наверное, у меня галлюцинации от солнечных ударов, подумал я и в глазах в очередной раз потемнело.
Глава 3. Солнце слепит глазки
Когда зрение вернулось ко мне, зрелище возникло и в самом деле умопомрачительное. Только это был не дворец, утопающий в прекрасном саду и построенный на берегу полноводной реки, как можно было ожидать от видений, вызванных обезвоживанием, а то, что я искал с самого вчерашнего появления здесь.
Передо мной за барханом показался отряд казаков на горячих конях. Я усмехнулся и опустил голову в песок. Подождал чуток и поднял взгляд.
Странно, казаки никуда не исчезли, наоборот, четверо спрыгнули с коней и побежали ко мне. Приблизились, увязая в песке и схватили меня за руки.
Кажется, я бессвязно благодарил их и пытался обнять ноги. Сил стоять на своих собственных уже не было. Казаки поволокли меня за руки к отряду и спустили с холма.
– Держись ужо как-то, – приговаривал один из спасителей, пожилой казак справа, от него несло табаком и луком.
Остальные молчали, а я наконец уверился, что это вовсе не галлюцинации. Радоваться сил тоже не было, я уронил голову на грудь и позволил тащить меня куда угодно.
– Да, бедолага, сильно ему досталось, – донесся до меня знакомый голос. – Эй, браток, говорить можешь?
Нет, это все-таки мираж, причем знатно уготовленный. Такого просто не может быть. Я поднял голову и увидел Юру Уварова, адъютанта Багратиона. Мы с ним неплохо сдружились во время последнего рейда в тыл врага. Мой товарищ, спасший мне, кстати, жизнь, сидел на коне рядом с есаулом и сочувственно глядел на меня.
В следующее мгновение он тоже узнал меня и резко переменился. Загорелое на южном солнце лицо исказилось, глаза вспыхнули яростным огнем.
– Э-э, друг, – сказал я, улыбаясь и протянул к Юре руки.
– Вот он, тот самый чревовещатель и иноземный злоумышленник, про которого я вам поведал! – воскликнул мой друг, указывая на меня в ответ. – Попался, голубчик!
Казаки отпустили меня, будто прокаженного и я грузно шлепнулся на землю, как мешок с мукой. Поскольку я чуток пришел в себя, то кое-как встал поднялся на ноги и стоял, покачиваясь на ветру.
– Я не могу понять причину столь неблагоприятного отношения к себе, – сказал я, надеясь только, что не свалюсь сейчас в обморок.
– Ишь ты, как глаголет по-нашему, – подивились казаки, а тот самый, пожилой, что утешал меня во время транспортировки, взял и от души саданул локтем в живот. – Получай, скотина иноплеменная.
Я чуть не задохнулся, согнувшись пополам, а затем рухнул на обжигающий песок.
– Ну-ну, господа, он хоть и чужеземный шпион, но тоже человек, – укорил казаков Уваров.
– Эй, кончайте пленного мучать! – прикрикнул есаул. – Пущай в штабе разберутся.
Хотя моя голова по причине жары и так соображала чертовски туго, тем не менее, я догадался, что мое таинственное исчезновение в Э-куполе Юра воспринял, как сговор с иностранной разведкой. Кешу, видимо, он принял за главу резидентуры.
Эх, и ведь не объяснишь ничего, никогда не поверят. Придется ждать, пока доберемся до Суворова, уж главнокомандующий сможет решить это недоразумение.
Покорившись таким образом, злодейке судьбе, я покорно молчал, пока мне связали руки и усадили на свободную лошаденку. В конце концов, на что мне жаловаться? Хоть истощенный, обожженный и арестованный, но я все-таки достиг своей цели и вернулся в Южную армию. Кроме того, казаки невольно спасли меня от смерти в пустыне, так что я, пожалуй, должен их благодарить, даже за столь не дружелюбную встречу.
Мы поехали дальше на юг через пустыню, причем я раскачивался в седле больше положенного. Поглядев на меня, Юра сжалился и дал попить воды из жестяной фляжки. Я проглотил всю воду и чуть не захлебнулся, но все равно продолжал пить.
Опустошив фляжку, я почувствовал себя гораздо лучше. Темнота перед глазами прошла, в ушах перестало звенеть. Я благодарно отдал фляжку Уварову.
– Вот упырь перевернутый, всю воду выхлебал, – проворчал мой бывший товарищ и спрятал бутыль в седельную сумку.
Мы ехали весь день и большую часть пути молчали. Я думал о том, что снова совершил прыжок во времени на два столетия назад. Причем прыгнул уже из измененного времени.
Что теперь будет с человечеством и какие там в прошлом случились изменения, Бог весть. Жаль, я не догадался спросить у Кеши учебник истории. Если бы я прочитал его, то, получается, мог узнать историю этой реальности. Я бы узнал, удалось ли Суворову благополучно завершить поход на Индию или нет. Я бы узнал, сколько продержался Наполеон. Может быть, на пару с Павлом он захватил всю Европу, включая Англию.
От раскрывающихся возможностей захватывало дух. Большую часть дня, пока снова не пересохло горло и не засвербило в желудке, я размышлял над тем, сможет ли Наполеон справиться с этой грандиозной задачей. Во всяком случае, в том мире, где родился я, у него ничего не вышло.
Я старался не подавать виду, что страдаю от старых ран, которые все никак не зажили и недавних ожогов. Делать привал никто не собирался и от мыслей о политике я незаметно перешел на более романтические размышления. Меня приятно поразил звонок Иришки. Уже одно то, что мы, оказывается, совсем не разошлись, необычайно воодушевило меня.