Шумный двор
Шрифт:
Открыв дверь, Валентина Григорьевна отшатнулась, побледнела.
— Как?.. — Она вытянула вперед руки, словно не желая пускать Андрея Ивановича. — Вы?! Откуда? Почему?
Он все же заставил себя улыбнуться.
— По специальному приглашению, — и вынул из кармана синенький пригласительный билет. — Вызван советом пионерского штаба.
Валентина Григорьевна смотрела на него, будто на привидение.
— Ради бога, уходите! Может прийти Лена. Она не должна вас видеть.
—
Валентина Григорьевна сразу поникла. Пройдя в комнату, без сил опустилась на стул.
— Я желала бы знать ваши дальнейшие намерения.
— Я хотел видеть дочь. Только это. Забирать ее у вас, конечно, не имею права. Да и Лена вряд ли захотела бы этого, она, безусловно, привыкла к вам, привязана… Да, — в раздумье повторил Андрей Иванович, — я приехал взглянуть на дочь, от которой вы упорно скрывали все, что связано с моим именем. Оказывается, она не получила ни одного моего письма…
— Вы говорили с ней об этом? — резко спросила Валентина Григорьевна.
— Да, я не мог не сказать. Но вы не должны возмущаться. Ведь это я должен протестовать. Мне было больно, очень больно узнать об этом, Валентина Григорьевна. Так же больно, как вспоминать о приезде сюда двенадцать лет тому назад, когда вы даже не позволили мне взглянуть на малютку. Даже не пустили на порог… И я хочу наконец понять: почему вы отказываетесь от помощи? Я присылал деньги, и каждый раз они возвращались. Неужели после стольких лет ваша неприязнь ко мне еще так велика?
— Я не умею и не хочу скрывать своих чувств, — жестко ответила Валентина Григорьевна. — Вы всегда мне были неприятны. А после того, как оставили мою дочь и… ее не стало, — голос бабушки задрожал, — я не могу думать о вас иначе, как о человеке, исковеркавшем нашу жизнь.
— Как вы несправедливы! — Андрей Иванович горько качнул седеющей головой. — Впрочем, не будем об этом. Вы меня не поймете…
Раздался нетерпеливый звонок. Валентина Григорьевна взволнованно сказала:
— Надеюсь, при девочке вы не будете говорить того, чего ей не следует знать?
Он грустно кивнул.
Лена вбежала оживленная, раскрасневшаяся.
— Вы уже здесь? Вы уже поговорили? — И тут же радостно добавила: — Можете меня поздравить — я выиграла у разрядницы две партии и только одну проиграла! Еще передавали, что космонавт пообедал из трех блюд! Интересно, как он обедал? Суп был в тарелке? Но там же невесомость.
— Зачем же в тарелке! — охотно отозвался Андрей Иванович. — Пища у него в специальных тубах…
Оказывается, Андрей Иванович много знал о жизни и тренировках космонавтов, о проблемах полетов на другие планеты. Ему было приятно рассказывать об этом дочери и видеть, с каким интересом
Валентина Григорьевна начала собирать на стол. А Лена тем временем сбегала на площадку и снова принесла кучу новостей. Буратино молодец — взял 152 сантиметра! Первое место. А вот баскетболисты не смогли выиграть — 39:44. Сейчас идет концерт. А космонавт на четвертом витке отдыхал. Но как он отдыхал? Наверно, лежал? А на чем? На кровати? Или просто висел в воздухе?..
Валентина Григорьевна в разговор не вмешивалась. Лишь временами наставительно говорила: «Леночка, поверни нож ручкой к себе», «Леночка, ты слишком много откусила хлеба». А при первом удобном случае Валентина Григорьевна сообщила, что Лена отлично закончила шестой класс музыкальной школы, что у нее прекрасный слух и ей прямая дорога в консерваторию.
— Ну, об этом, бабика, рано говорить. Я, конечно, люблю музыку, но разве плохо быть врачом или строить космические корабли?
Бабушка поперхнулась. Хвастаться познаниями внучки во французском языке она уже не стала.
Андрей Иванович пробыл до самого вечера, когда на улице уже стемнело. Уходя он сказал, что завтра ему нужно непременно лететь.
— Надеюсь, Лена, ты проводишь меня завтра? — спросил Андрей Иванович.
Валентина Григорьевна ничего не успела сказать, потому что Лена тут же воскликнула:
— Конечно! Обязательно!
— Тогда утром я заеду за тобой с аэродрома. Я там в гостинице ночую. Самолет отлетает днем, в двенадцатом часу.
— А зачем вам беспокоиться? Я могу сама приехать на аэродром. Я знаю, где останавливается автобус…
— Как? — испугалась Валентина Григорьевна. — Одна? На аэродром?
— Не одна, — возразила Лена, — я поеду с Сашей. Знаете, — обратилась она к отцу. — Саша тоже из Днепропетровска. — И с улыбкой добавила: — Это наш командир. Он очень и очень хороший товарищ. Я вас обязательно должна познакомить с ним.
— Что ж, — согласился Андрей Иванович, — если ты сама приедешь, то это будет даже удобней… В таком случае, Валентина Григорьевна, разрешите попрощаться.
— Прощайте, — не подавая руки, сухо ответила бабушка.
Лежа в кровати, Лена долго вспоминала события этого необыкновенного дня. Вспоминала отца — его сильную высокую фигуру, его костюм и даже цвет пуговиц на пиджаке, две орденские планки на груди. Вспоминала лицо — простое, открытое. «А он и правда хороший, добрый», — подумала она. И еще подумала о том, что почти целый день проговорила с отцом, а самого главного не узнала: как получилось, что он уехал без мамы? Если бы не бабушка, она бы спросила об этом… Ничего, завтра обязательно узнает.