Шурка
Шрифт:
– Это глобус, наша земля круглая, похожа на крутящийся шар. У Земли есть стержень, но он не видим, можно только представить. Этот стержень называется ось, – учительница сняла очки, едва улыбнулась: – Будешь учиться в школе, много интересного узнаешь.
Вернувшись, Шурка рассказал деду о глобусе, похожем на мяч: – Деда, земля круглая, а почто с неё не падаем?
– Брешут! Земля на трёх китах держится. То мяч был, что ты с мальчишками в футбол гоняешь, – откашлявшись, покачал седой бородой: – Не! В школе брехать не будут, там
Шурка хотел рассказать и про косые столы, портреты на стенах, книги в шкафу, но с улицы послышалось: «Шурка! Шурка!». Это были Мишка и Гришка, прыгая возле двора, заливисто смеялись.
– Деда, побёг на гору футбол гонять, – Шурка надел старенькие кеды, схватил мяч, который привёз отец из райцентра.
Выскочил за ворота и увидал злого Ваську конопатого. Икнув, юркнул во двор, следом забежали ничего не понимающие друзья. Переглянулись.
– Грозил крапивой проучить, – бледный Шурка. – А что?! Поймает, точно отлупит,… глянь, фингал под глазом.
– Ага. Слыхал, что Ваське крапивой надавали. Фингал поставили в саду Макаровны. Её сыновья, – хихикнул Гришка, прикрывая ладошкой рот. – Яблоки тряс. Васька ворюга!
Через щёлочку в воротах троица следила за Васькой. Не хотелось встречаться с хулиганом. Тот, как назло, топтался неподалёку от Шуркиного двора, через зубы, постоянно сплёвывая.
– Пошли огородами. Задами прошмыгнём, – прогнусавил Гришка, почесав за ухом. Прошлым летом ему Васька надрал уши. – Мало ему крапивы досталось, ох как мало. Вот бы поддать за малышню.
Прошмыгнули через огород, дальше бежали по узкой тропке. Никого не встретили. Поднялись на гору, а гонять мяч не хотелось. Свалились на траву, тревожно поглядывали в сторону села. Семёновка растянулась длинной лентой вдоль реки. В два ряда выстроились деревянные избёнки с огородами и садами. Пригляделся. Узнал, как в длиннющем огороде копошилась мать, рядом крутились сестрёнки.
– Эге-ге-ге! – прокричал Шурка, опустил на мяч голову, безмолвные слёзы обожгли потное лицо. Следом заревели Гришка с Мишкой. Домой возвращались так же, огородами. Унылые друзья попрощались возле бани и разбежались по своим дворам.
Что нужно Ваське?! Вроде, взрослый дядька. Конечно, можно пожаловаться деду, или отцу. Тогда его, Шурку, прозовут хлюпиком. Нет уж, никому не скажет, выкрутится как нибудь.
Как Шурка рыбачил и познакомился с Лялей
Дед Яков гаркнул: «Всю рыбу проспишь». Грохнула дверь. Шурка добежал до избы бабы Марфы, той, что жила на краю Семёновки. Поёжился. «Ух, зябко» подпрыгнул, стуча зубами. Наконец, заметил Гришку с Мишкой. «Сёмка проспал» догадался Шурка, помахав друзьям. И побежал на хлипкий мосточек за селом.
Не клевало. Изнывали от скуки. Расстроенный Мишка поплевал в грязную ладошку, на крючок нанизал толстого червя.
Время от времени, рыжая голова Гришки мелькала в лопушках. Набегавшись, брякнулся рядом с Шуркой: – Как школа?
– Тама чудной глобус, парты косые, – поморщился Шурик. Помолчав, шепнул: – Учительша строгая, но красивая.
– Все учительши строгие и злющие, – Мишка почесал бритую голову. – Не пужайся. Учительша двойку влепит. Батя отлупит. Меня лупил.
– Злющие собаки, а учительши строгие, – Шурка сердито насупился.
Конечно, не хотел получать двойки. Эх, грустно. На дне ведра плюхались три золотых карасика: «Коту хватит. На уху бы наловить». Высохла роса, коровы лениво брели с водопоя, следом тащился пастух. День обещал быть знойным. Позёвывая, мрачный Мишка сматывал удочки, на его конопатом лице подергивались глаза. Обычно, без улова не возвращались, по ведру ершей и карасей рыбы приносил домой. В этот раз ничего не поймали. Шурка положил карася в пустое ведро друзей. Но Мишка нахмурился: – Не нать. Без улова, так без улова.
– Ай-ай-ай! – Гришка прыгнул в воду. Следом бросились Шурка с Мишкой. Гогоча и поднимая седые брызги, носились по мелководью.
Неожиданно замерли. На зелёном бережке два милых ангелочка плели ромашковые веночки, это были сестрёнка Маруся и незнакомая девочка с золотыми волосами. Шурка бросился на середину реки, сорвал три жёлто-белые кувшинки. Через мгновение протянул растерянной незнакомке.
– Красивые цветочки! – незнакомка взвизгнула, приставила к волосам мокрый цветок. – Маруся, глянь…
– Это кувшинки, – мальчик смущённо улыбнулся. – Я Шурка, Марусин брат. А это Мишка и Гришка.
– Ляля, а дома просто дочка, – на пухленьких щёчках девочки запрыгали смешные ямочки. Вскочив на ноги, закружилась с цветочками в руках. Спела забавную песенку и снова опустилась на мягкую траву, доплетая венок. Шурка схватил удочки, побежал следом за друзьями, те брели в сторону села. Шурка думал: «Ляля – самая красивая девочка на свете. Порхает как бабочка». Поливал огород и напевал Лялину песенку:
Я веночек сплету,
Я веночек сплету.
Ля-ля, ля-ля, ля-ля…
«Какая хорошая песенка. Эх, вот бы веночек из ромашки сплести, – думал мальчик. – И Ляле подарить». Вечером Маруся поведала, что Ляля приехала из самого красивого города Москвы, гостила у бабы Груни.
– В селе Лялей никого не кличут, – удивился Шурка. – Какое чудное имя… Ляля… Ляля…Лялечка.
– Ага, Ляля. – Маруся сняла с головы ромашковый веночек, вздохнула с сожалением: – Эх, жалко… утром завянет.
– Ничаго, завтра ещё сплетёшь, – Шурка погладил белые лепестки. Как Маруся и Татьянка похожи на матушку! Такие ореховые глаза, тихий голос.