Шуры-муры с призраком
Шрифт:
– В смысле, совсем конец? – насторожилась я. – Меня это не устраивает, я планирую еще пожить. В конце концов желто-коричневый цвет лица счастью не мешает.
Григорий Петрович всплеснул руками.
– Любезная моя, э… как вас зовут?
Я почувствовала себя безумным попугаем.
– Лампа.
– Замечательное имя, – потер руки хозяин кабинета. – Дорогая Евлампия, вы, похоже, считаете меня безумцем?
– Нет, нет, – возразила я.
Григорий Петрович заквохтал.
– Увы, я всегда забываю имена. Ничего с этим поделать не могу. Я уж не молод, а старость не радость. Долгое время работал за границей,
Старичок вытащил из ящика стола снимки.
– Слева я, справа Майечка. Сейчас она толстая, волосы темные, постоянно во рту…
Я перестала слушать профессора, просто кивала в такт его словам. Вероятно, у него был инсульт, поэтому он не смог узнать дочку, женщины могут здорово измениться: похудеть, потолстеть. А уж про цвет волос вообще молчу.
– …отвратительного цвета и запаха, – ворвался в уши голос деда. – Все. Я перестал думать о личном. Сейчас вас вылечу. Пузырек открывайте и пейте на здоровье.
Я смотрела на стоящий на столе небольшой флакончик.
– И чего мы испугались? – удивился врач. – Это мое изобретение, принимать его нужно исключительно в моем присутствии. Эффект не мгновенный, но ошеломительно действенный, пропадут беспокоившие вас проблемы. Все. Станете благостной. Вам мое лекарство необходимо. Не отпущу вас, пока ее не употребите!
При последних словах Григорий Петрович на удивление резво вскочил, бросился к двери и загородил ее собой.
– Нет, нет, нет! Покинете мой кабинет только после процедуры. Открывайте и пейте.
Делать нечего. Я отвернула крышку и понюхала содержимое. Нос не уловил ни малейшего запаха.
– Какой состав микстуры? – спросила я.
Врач потер ладони.
– Это мое изобретение, обычная вода, аш два о!
Мне очень хотелось побыстрее покинуть кабинет, давно стало понятно: от хорошо воспитанного, оптимистично настроенного старика я ничего о Лауре Кривоносовой не узнаю, поэтому перебила его:
– Просто вода? Без примесей? Не настой трав, не растворенное в жидкости лекарство?
– Водичка, – пропел Григорий Петрович, – самая обыкновенная, но…
Я быстро опорожнила пузырек и улыбнулась. Все, теперь дедок отвяжется, я могу отправиться на поиски медсестры Ани, которая разбирала шкафчик Лауры.
– …но взятая с крышки гроба кота Епифания, – договорил дедушка.
– Откуда? – вздрогнула я.
– О! Милая! Вы ничего не знаете об Епифании? – поразился доктор. – Надо же! Удивительно. Полагал, что об уникальном животном известно каждому. В тысяча семьсот сорок третьем году граф Беркутов привез из Китая для своей фаворитки, крепостной крестьянки Анисьи, кота Епи Фи Ни. Понятное дело, в России его переименовали в Епифана. Жена вельможи, противная карга, ревновала мужа к любовнице. Чтобы лишить девочку красоты, она подлила в ее мыло ядовитую жидкость. Убивать девку она не собиралась, замыслила ее изуродовать. Анисья помылась и стала похожа на больную проказой, девушку выгнали из имения, она ушла, вместе с ней покинул избу и кот Епифан. Но через несколько месяцев крепостная девка, еще более прекрасная, чем раньше, постучала
Я потрясла головой и попятилась к двери, а Григорий Петрович вещал дальше:
– Епифан прожил много лет, его похоронили в стеклянном гробу, на крышке его скапливается жидкость, я ее собираю и делаю это средство…
Моя спина уперлась в створку, я толкнула ее пятой точкой, вывалилась в коридор и поспешила подальше от кабинета, ощущая, что в желудке творится нечто нехорошее. Вдобавок почему-то сильно защипало в горле, я села на стоящий рядом диванчик и опустила голову.
Глава 16
– Вам плохо? – спросил знакомый голос.
Я подняла голову и увидела Аню.
– Что случилось? – заботливо спросила та.
– Григорий Петрович дал мне… – прошептала я и начала икать.
Медсестра быстро огляделась по сторонам, приложила палец к губам и поманила меня рукой. Я кое-как встала и последовала за ней, а она подошла к двери с табличкой «Посторонним не входить», приоткрыла ее и сделала приглашающий жест. Я нырнула внутрь и очутилась в небольшой комнатушке, посередине которой стояла покрытая одноразовой простынкой кушетка.
– Не волнуйтесь, – улыбнулась Аня, – кота Епифана не существовало. Полагаю, Григорий Петрович берет свою замечательную воду из крана в туалете. Вы, наверное, поняли, что доктор… того… чуток странный.
– Сколько ему лет? – поддержала я интересный разговор.
– На этот вопрос никто ответа не даст, – хихикнула медсестра, – выглядит он на триста, вот-вот развалится.
– Почему доктора, у которого явные проблемы с головой, держат на службе? – недоумевала я.
Аня прислонилась спиной к подоконнику.
– Он отец Майи Григорьевны, нашего психотерапевта, а заодно и владелицы клиники. Бесполезно ей объяснять, что отец плавно въехал в маразм. Григорий Петрович в нашей клинике недавно появился, где-то полгода тому назад. Он дерматолог, наверное, был раньше хорошим специалистом, потому что пациентам пару раз дельные советы давал, вылечил одну клиентку от экземы. Никто с ее проблемой справиться не мог, бедняга в куче клиник побывала, а дедуля ей копеечную мазь выписал, и все прошло. Вроде Григорий Петрович за границей работал, там его инсульт разбил…
Аня тяжело вздохнула.
– Ну и куда его деть? Майя Григорьевна отца любит, а тот работать хочет. Профессор к нам каждый день приходит. Дочь его домой отправит, а он через полчаса опять здесь. Пришлось Майе ему кабинет оборудовать, он там теперь сидит, клиентов ждет. Понятное дело, никого к нему не посылают, бедолага заскучает, выйдет к рецепшен и маячит там. Иногда ему удается отловить человека, который ни к кому не был записан, ну вот как вас сегодня. И что администраторам делать, когда Гриша пациента в свой кабинет приглашает? Не говорить же клиенту: «Не ходите к врачу, у него крыша съехала». Остается лишь пугать людей, что прием у профессора дорогой. Но не всех это останавливает, как вас, например. Да, отец хозяйки пару раз нормальные советы женщинам давал, но остальных-то каплями кота Епифана потчует. Вы к нему второй раз придете?