Шут и его жена
Шрифт:
А шут вдруг скинул с себя колпак, надетый поверх шапки, ненадолго прервав музыку. Подул на озябшие руки, а потом заиграл что-то весёлое. Она бы никогда, скажи ей кто это раньше, не поверила, что на свирели можно сыграть так, чтобы ноги сами пустились в пляс. И всё же Нири медлила. И вдруг шут схватил её за руку. Поначалу она испугалась. Так что захотелось вырвать руку и броситься прочь. Но он просто увлёк её в танец, и Нири расслабилась.
Прикрыла глаза. В полумраке этих странных негреющих светильников было легко представить, что она сейчас в большой зале своего родного замка. И отец после сытного ужина объявляет танцы. И сейчас полон зал гостей, а музыканты настраивают инструменты. И вот один из гостей, возможно Варик, соседский сын, приглашает её на танец.
Нири увидела это словно наяву. Несколько ночей без сна, напряжение последних дней и жизнь впроголодь сыграли с ней дурную шутку. И она, выплясывая с шутом заводные па, уже почти поверила, что откроет глаза — и снова очутится в своём родном доме. А отец будет усмехаться в усы и хлопать в ладоши.
Куда-то подевался и холод и ужас последних дней. Остался только этот странный, безумный танец, который резко оборвался на высокой ноте. Нири открыла глаза и едва не разрыдалась.
— А ты, как я посмотрю, прекрасно танцуешь. — Она обернулась к шуту. Меховая шапка съехала набок и из-под неё торчали почти белые волосы. Шуба его была расстёгнута, а в красных от холода руках зажата свирель.
— Я училась танцевать когда-то, — тихо ответила Нири. Снова вернулся страх. И ещё вопрос — что ей делать и куда идти. А потом и холод начал заползать под шубу, пощипывая разгорячённое танцем тело.
— Иди сюда, — произнёс вдруг шут, показывая на место, рядом с собой. — Под двумя шубами, если прижаться вплотную — теплее. Если начнёшь замерзать — можно будет опять потанцевать. До утра ещё долго.
Нири молча покачала головой. Сидеть рядом с ним? Танцевать с ним? Что на неё нашло? Если он не дурачок, то значит очень хорошо притворяется. Особенно, если учесть то, что князь отдал её ему.
— Иди, иначе замёрзнешь. У тебя ведь кинжал с собой, — хмыкнул шут. — А у меня — никакого оружия. Ну хочешь, я к тебе спиной сяду, чтобы ты могла держать кинжал у моей шеи, сколько тебе вздумается.
Его голос… Пожалуй, так уговаривают маленького ребёнка. Нири вспыхнула и тут же торопливо перешла к нему. Шут (как его там, Мик что ли?) сел в самой середине зала. Нири дала ему свою шубу, тут же задрожав от холода.
Шут ловко присел на пол, подвернув под себя ноги и кусок шубы, чтобы теплее было сидеть и похлопал призывно рядом. Нири быстренько села рядом, прижимаясь своей спиной к его. А Мик ловко накрыл их обоими шубами. И всё же…
— Зачем тебе это? — Тихо спросила Нири.
— Раз я теперь твой муж, значит я теперь несу за тебя ответственность.
Глава 3
Мик
Странная девчонка. Боится его больше, чем умереть от холода. На его памяти, Мика никто никогда не боялся. Смеялись — да, издевались — да, даже злились и обижались, но не боялись — где они и где — шут. Да что он им может сделать?! Наверное, в этом и была месть князя. Подумал, наверное, что ему от власти снесёт голову. Он уже наблюдал такое, когда бывшим рабам вдруг давали вольную. Князь иногда проверял их, но чаще — хотел повеселиться. И только малая часть начинали нормальную жизнь. В основном, никто не выдерживал испытания свободой и возможностью делать то, что вздумается, а чаще и иметь власть над чужой жизнью. Хотя власть над слабым немногого стоит.
И всё же Мик навидался грязи с лихвой. И это было… Противно. Кем бы он не был, но никогда он не станет таким. Поэтому, посмотрев украдкой на свою жену, он тихо вздохнул.
Она сидела, прижавшись к нему, даже не спиной, а боком, напряжённая вся, словно стрела, готовая вскочить, убежать, воткнуть в него кинжал и какие там ещё у неё мысли. Решительная и красивая. Мик снова вздохнул. Ну хоть кинжал в него не воткнула — и то хорошо.
Интересно, она до сих пор думает, что он — дурачок? Хотя, честное слово, он иногда и сам так думает. Какая впрочем разница, кто и что думает — молчать было невыносимо. А холод снова начал пощипывать руки и забираться под одежду. Потанцевать что ли снова.
— Нири, — она вздрогнула и отодвинулась от него настолько, насколько позволяла их общая на двоих шуба. — Не хочешь ли ещё потанцевать? Я знаю много мелодий. — Он храбрился. Но лучше умереть с улыбкой на устах, пытаясь выжить, чем оплакивать то, что ещё не случилось.
— Нет, — она тихо покачала головой. И замолчала. Наверное, хотела что-то ещё сказать, да побоялась. А холод уже чувствовался всё серьёзней. Надо что-то делать.
Мик выскользнул из-под шуб, оставшись в тонком костюме.
— Ты куда? — Нири подняла на него глаза. — Замёрзнешь!
Не сказать, чтобы её внимание было неприятно. Но Мик только ухмыльнулся. Потом достал свирель и начал играть и приплясывать всё сильнее и сильнее. Он — взрослый мужчина и не замёрзнет. Всего лишь представить на секунду, что ему снова всю ночь напролёт надо веселить князя. Причём как-то Его Высококняжество придумал такую забаву — всю ночь шут не должен был присаживаться и останавливаться ни на минуту — только танцевать, приплясывать и крутиться колесом. Если остановится — смерть. Это было, когда он разозлил князя в первый раз, вступившись за убогого странника.
Мик выдержал. Пусть к утру не чувствовал ног и провалялся несколько дней, едва живой в своей комнате, но даже ушёл из зала он на своих двоих, весело хохоча. А что происходило с шутом за дверями его комнаты, до того никому никакого дела не было и быть не должно.
И вот сейчас, всего лишь если представить… А жена пока пусть согреется. В двух шубах даже если не плясать всяко теплее. И он заиграл весёлую мелодию и начал приплясывать и притоптывать ногами. Всё сильнее и сильнее. Мелодия всё ускорялась и ускорялась. Под конец Мик отложил свирель и прокатился по залу колесом. Раз, потом ещё раз, потом прыгнул на руки, чувствуя, как прилипают тёплые пальцы ко льду. Это была плохая мысль!
И всё же он прошёлся на руках, потом несколько раз ещё прокатился колесом. Ему бы не растерять свои навыки. В жизни надо зарабатывать тем, что умеешь лучше всего. Мик хмыкнул и начал собирать с полу то, что вылетело из его карманов, пока он крутился. Камешки, монеты, о, яблоко! Замечательно!
Мик встал, широко расставив ноги и начал жонглировать всей этой мелочью. Обычно его хватало не надолго, но всё-таки достаточно для того, чтобы посмешить князя со придворными. И этому его кстати тоже научил захожий странник.