Шут
Шрифт:
– Да брось. Ну его, - второй гвардеец, постарше придержал товарища, готового ринутся за Шутом.
– Это ж господин Патрик, ему можно. Его Величество разгневаться могут, если ты ихнего шута обидишь. Пусть себе звякает. Надо будет - тебя позовут его выкинуть. Да только ведь не дождешься.
Шут нервно ухмыльнулся и показал стражникам язык. Еще недавно он и в самом деле был уверен в своей неприкосновенности. Но после случая в лесу и новостей Дени... Нет, теперь стоило полагаться только на себя.
Он прошел через холл и гостиную к большой купальне, куда первым делом отправлялся Руальд, возвращаясь во дворец после походов. Дорогой монарх был верен привычке - вокруг просторной
Он до сих пор удивлялся, как Элея могла принять его за Руальда. Ну да, какое-то сходство имелось, конечно, но... В понимании Шута повелитель Закатного Края был по-настоящему, по-мужски красив, обладая всеми необходимыми королю чертами лица. В отличие от него самого... И в отличие от единоутробного братца Тодрика. У Руальда был прямой нос, высокий лоб, всегда гладко выбритый сильный подбородок и проницательные голубые глаза. Волосы он носил как воин, чуть ниже ушей. Прямые и белые, точно снег, они являлись неоспоримым доказательством принадлежности к отмеченной богами династии Крылатых. Многих удивляло, что правящий король и его наследник-брат похожи друг на друга не более, чем день и ночь. Тодрика это приводило в бешенство. Он постоянно возмущался, доказывал, мол, цвет волос не главное для монарха... Его утешали - все равно не быть вам монархом, Ваша Милость, если наследник появится. Потому и переживать не из-за чего. И никто не виноват, что вы в маменьку удались. Тем паче, она была королева хорошая, даже не отравила никого. Стыдиться нечего.
За окном гулко и раскатисто громыхнуло. Руальд, вздрогнув, открыл глаза.
– О! Пат, - он радостно улыбнулся и с плеском уселся в ванне.
– Здравствуй-здравствуй! О чем пошутишь, дружище?
– улыбка у Руальда была хорошая... В детстве, упражняясь с наставником в бое на деревянных мечах, юный принц пропустил удар и лишился половины левого верхнего клыка, отчего меж зубов у него навсегда осталась тонкая щербинка. Она не портила улыбки, лишь добавляла ей необычности.
Но теперь Шут этой улыбке не верил... Голубые глаза Руальда оставались холодными.
– Да вот не смешно нам что-то, Ваше Величество...
– наедине они давно уже обходились без титулования, Однако на сей раз Шут не знал, как себя вести и как обращаться к человеку, чей разум, может статься, и вправду помрачен.
– Отчего ж так?
– Руальд, казалось, вообще не заметил напряжения в голосе любимца, он усердно водил щеткой по большим загорелым бицепсам. Король Закатного Края был высок ростом и широк в плечах, не то что, к примеру, кривоногий Луйд Пятый из Шерми... Шут молчал.
– Ну, хорошо, не хочешь смешить - не надо. Расскажи хоть сплетню какую интересную.
– Да у нас, Ваше Величество, одна интересная сплетня...
– Правда? И какая же?
Шут на миг прикрыл глаза. Ему было очень страшно, но оттягивать решающий момент не имело смысла.
– Про вашу новую невесту...
Он пристально взглянул на короля, но лицо того оставалось непроницаемым. Теперь уже Руальд отвечал молчанием на немой вопрос Шута. Только щетка равномерно ходила туда-сюда по рельефным мышцам плеча.
Пауза затянулась.
– Это правда?
– не выдержал Шут.
– Да.
'Да...', - это было хуже, чем боль. Просто внутри у Шута будто что-то оборвалось, а под ногами разверзлась пропасть.
Мир остановился. И разрушился навсегда.
– Да что с тобой, Пат?
– Руальд потянулся и, улыбаясь, взял из чаши с фруктами спелый персик.
– Ты выглядишь так, будто это тебя я собрался заменить новым шутом. Лови!
– персик очертил дугу под сводом купальни и оказался в руке у Шута - Виртуоз накрепко вбил навык ловить все, что брошено и падает... Однажды поняв это, Его Величество частенько забавлялся: кидал что попало, безуспешно пытаясь застать Шута врасплох. Нельзя сказать, будто тому это было по душе...
Неожиданно для самого себя Шут метнул персик обратно в короля. Никогда раньше он не решился бы на такую дерзость... А фрукт, между тем, аккуратно впечатался прямо в высокий монарший лоб. Руальд изумленно тронул испачканное соком лицо и уставился на Шута. Трудно сказать, чего было больше в этом взгляде - гнева, недоумения или обиды.
– Да ты с ума сошел?!
– король медленно поднялся из ванны и, не обращая внимания на струи воды, стекающие с его тела на дорогой ковер, подошел вплотную к Шуту. Грозно возвышаясь над ним, Руальд судорожно стиснул тяжелые кулаки. Еще никогда правитель Закатного Края не смотрел на своего шута с такой злобой... 'Не прибил бы', - подумалось тому, но страха больше не было. После короткого Руальдова 'да' физическая боль казалась Шуту наименьшим из зол.
– Ты кем себя возомнил, ничтожество?!
– Руальд сгреб его за ворот так, что затрещала редкая ткань господина Бужо, и поднял над полом. Жалобно звякнули бубенцы.
Шут заглянул, наконец, королю в глаза.
Все слова, которые он так тщательно отбирал, все умные мысли, способные убедить Руальда - все разом стало ненужным. Шут понял, что его любимого друга больше нет.
– Простите, Ваше Величество!
– пискнул он.
– Я промазал, хотел попасть в воду, чтобы вас обрызгать... Просто обрызгать... водичкой... Простите дурака! Позвольте мне разбить все персики об эту гнусную рожу!
– Шут растянул пальцами щеки и скосил глаза. Король ухмыльнулся и, отшвырнув его точно тряпку, вернулся в ванну. По-кошачьи извернувшись, Шут ловко упал на четвереньки и тоже засеменил к купальной чаше.
– А я для вас песенку вспомнил!
– и он во весь голос заблажил недавно подслушанные на рынке скабрезные куплеты про солдата и купчиху. Вскоре Руальд начал хохотать, а к концу песенки и вовсе забыл о своем недавнем гневе.
Шут продолжал смешить короля и когда тот, закончив мыться, принялся раздавать поручения по поводу намеченных на вечер торжеств, и когда монарх выбирал наряд на праздник, и даже во время его короткой сдержанной беседы с королевой. Руальд не был груб с ней, о необходимости расторжения свадебных уз он говорил так, будто обсуждал детали своего вечернего туалета. Элея почти ничего не проронила в ответ, и только дурацкие замечания Шута звучали аккомпанементом голосу короля. Это было не похоже на господина Патрика - рассыпаться перед монаршей четой в скабрезных глупостях. Обычно с ними Шут вел себя иначе, выбирая более утонченные способы украшения беседы... Но теперь чутье подсказывало ему, что чем меньше умных слов слетит с его губ, тем лучше. Когда-то, только появившись при дворе, он вообще предпочитал работать молча - лицом и жестами, ибо был еще недостаточно умен и образован, чтобы рассчитывать на свой язык. Шутки, к которым он привык в своей бродячей жизни, не годились для дворцовых декораций - они были слишком грубы и попросту неактуальны. Однако, на сей раз даже это балаганство казалось уместней, чем обычные дружеские подначки...