Шут
Шрифт:
– Уходить? Куда?! Ты в своем ли уме, Пат?
– глядя на него недоуменно и с возмущением, Элея опустила ноги на пол, намереваясь встать. Да, конечно... Шут не имел права заходить в эту комнату без разрешения. Ее Величество вовсе не желали, чтобы кто-либо видел их вот такой... Не хладнокровной сдержанной королевой, а обычной усталой женщиной... девочкой с потерянным взглядом. Она выглядела совсем измученной и слишком усталой, чтобы идти куда-то, а уж тем более бежать.
– Доверьтесь мне!
– с отчаянием взмолился Шут.
– Пожалуйста! Я знаю, куда идти. И... пожалуйста, поспешите, у
Элея смешалась. Она была натянута, как струна, но все еще сидела на прежнем месте, вместо того, чтобы собираться.
– Но в чем дело? Что мне грозит? Ты полагаешь, Руальд решил упрятать меня в темницу? Казнить прилюдно? Это глупо, Пат!
– Монастырь!
– Шут терял терпение от ее упрямства.
– Монастырь святой Ниены, вот что! Вы не вернетесь на Белые Острова! И королевой вам больше не бывать... ни королевой, ни принцессой! Никем, кроме монахини с чужим именем!
– Почему ты так уверен в этом?
– голос Элеи прозвучал совсем тихо. Она по-прежнему колебалась, но уже поднялась из кресла и сердито смотрела на Шута. Сердито и растерянно. И потирала кончиками пальцев виски... Да, он совсем забыл, что королева стараниями дорогого супруга в этот вечер нездорова.
– Руальд сказал...
– Шут решил не углубляться в объяснения. И тут же спросил: - Отчего вы не вызвали лекаря?
Королева устало махнула рукой:
– Вильяр был здесь. Он дал мне каких-то трав... Не важно.... Пат, Руальд мог и солгать! Просто чтобы я сама сбежала и облегчила его задачу освободить место для новой королевы!
– Да зачем?!
– Шут лишился терпения окончательно.
– Зачем?! Ведь вы уже завтра могли бы выехать домой, если бы все было, как он предложил вам!
– решимость накатила на него упругой волной, смыв все препятствия вроде смущения и благоговения перед ее королевским происхождением.
– Все, идем! Нет больше времени ждать!
– Забыв о правилах этикета, Шут схватил Элею за руку.
– Быстро! Где ваши драгоценности? Где вы храните самые ценные вещи?
– Там...
– Королева, опешив от его натиска, указала рукой в сторону того самого большого комода. Не давая ей времени опомниться, Шут подтащил к нему Элею.
– Доставайте! Доставайте все, берите, что можно унести!
Она медленно открыла один из ящиков.
– Быстрее!
– Шут кожей чувствовал, как утекают последние минуты. Подхватил ящик и вывалил все его содержимое на цветной ковер, метнулся к гардеробной комнате, чтобы найти, из чего сделать мешок. 'Одна из рубашек подойдет', - он схватил первую попавшуюся, завязал рукавами горловину и бросил самодельный куль Элее.
– Складывайте туда! Возьмите все, что вам дорого, навряд ли вы захотите сюда вернутся.
Королева, вероятно, приняв для себя какое-то важное решение, больше не медлила - ей, наконец, передалась тревога Шута. Элея стремительно вытряхивала остальные ящики, доставая из них то, что по ее мнению стоило унести с собой.
– Полагаю, все мои наряды достанутся ей, - в голосе королевы не было обиды, она просто подводила итоги сборов.
– Ага, - поддакнул Шут.
– И корона тоже. А нам бы с вами головы сохранить. Готовы?
– Право, не знаю... Нам ведь еще понадобятся лошади.
– Лошади будут. Должны быть, - Шут вернулся к гардеробу, который был так велик, что в пору заблудиться, и, кое-как сориентировавшись его в недрах, отыскал два плаща попроще. Бросил взгляд на туфельки Элеи - нет, они не годились для конной скачки.
– Где ваши сапоги для верховых прогулок?
– впрочем, откуда королеве знать, ей все слуги подают. Шут сам отыскал то, что нужно, а потом критически посмотрел на свои ноги - в теплое время остроносая кожаная обувка на мягкой подошве с успехом заменяла ему обычные сапоги. Теперь, однако, от нее было мало проку...
– Это тоже не очень годится... но других у меня нет.
Наконец все было собрано. Шут запер обе двери в опочивальню и навалился плечом на комод. В этот раз сдвинуть его оказалось значительно проще, ибо ящики оставались на полу.
– Тайный ход? Я не знала о нем, - Элея осторожно заглянула в темный проем.
– Я тоже. До недавнего времени, - Шут подхватил куль с вещами и, пригнувшись, шагнул в темноту.
– Возьмите свечи, там темно. И... проститесь с этой комнатой, Ваше Величество. Нам пора.
Шут пропустил Элею с канделябром вперед, а сам, ухватившись за край комода, попытался изнутри придвинуть его обратно к стене, чтобы потайная дверь вновь оказалась скрыта. Шипя от напряжения, он тянул изо всех сил, пока деревянная махина не приблизилась к дверце настолько, что со стороны зазор между стеной и комодом не должен был бросаться в глаза. Добившись этого, Шут закрыл дверцу и запер ее изнутри. Сердце бешено стучало в висках, руки дрожали, но зато у него впервые за последние несколько часов появилась уверенность, что он отыграл достаточно времени. Теперь они, скорее всего, успеют покинуть город до того, как Руальд хватится и объявит погоню. Шут весьма смутно представлял их дальнейший путь, но наверняка знал - королеву нужно скорейшим образом доставить к родным Белым Островам, где она окажется в безопасности.
– Патрик, ты был здесь раньше?
– ее напряженный голос глухим эхом отразился от каменных плит тоннеля.
– Один раз, - короткая передышка закончилась. Шут отлепился от стены, взял у Элеи подсвечник и забросил на плечо мешок с добром. Освещая дорогу, он двинулся вперед.
– А что если это ловушка?
– Не думаю.
Больше вопросов не было, до самого выхода они шли молча. Шут понимал, что королеве страшно, но не знал, как утешить ее и ободрить. Любые слова казались пустыми и лишенными смысла. Когда-то она въехала в город на белом коне под восторженные крики толпы, а сегодня покидает его в темноте подземелья и единственный ее спутник - шут.
Когда до выхода оставалось лишь несколько шагов, он тихо охнул и аж присел, как от внезапного удара под дых - это стремительно и всепоглощающе накатило вдруг чувство опасности. Оно было так сильно, что на какое-то время Шут перестал дышать и слышал только дерганые удары своего сердца. Пришлось сесть на пол, обхватить голову руками и немного подождать, прежде, чем тело снова стало ему подвластно. Шут медленно распрямился и уставился на дверь, поблескивающую в темноте отсветами огня на железных петлях. Он не понимал, что произошло. Но идти дальше было нельзя. Никак.