Шутка Хаоса
Шрифт:
Это прозвучало совсем никак вопрос, а утверждение и Коготь понял, что в этот раз слишком далеко зашел в своем честолюбии. Да мертвый чародей еще будучи живым был весьма жесток и непреклонен!
— Прости меня, мой Повелитель. — Дракон преданно склонил голову перед архимагом. — В пылу сражения я не смог остановиться и…
Бесстрастный голос мертвого мага прервал его на полуслове:
— Но я не предам тебя смерти. Ты отправишься в Лориэль под командование Лиассина, став моими глазами и ушами в подгорном царстве. Я не особо доверяю этому выскочке.
Архимаг уже собрался уйти, когда Коготь попытался возразить:
— Но…
Чародей медленно повернулся.
— Ты смеешь оспаривать мои приказы? — Теперь в голосе Повелителя Ночи слышался поистине могильный холод.
— Нет, мой Повелитель, — сразу же пошел на попятную дракон. — Все исполню в точности, как велишь.
Силуэт мертвого чародея замерцал, затем раздался хлопок, как если бы кто-то громко хлопнул в ладоши, и Повелитель Ночи исчез, оставив Когтя одного.
Черный дракон не видел никакой славы в том, чтобы быть связующим звеном между двумя темными чародеями. Жечь и крушить — вот чего он всегда жаждал. К тому же Разящему Когтю предстояло долгое время пробыть в Лориэле и вдыхать омерзительный запах гномов. Он ненавидел этот запах. Даже на вкус они были ему противны. Но больше гномов он презирал того, кому волей архимага теперь обязан был подчиняться…
Надменный, вздорный, коварный мальчишка с полным отсутствием всякого почтения к расе драконов. Если бы перед Разящим Когтем вдруг встал выбор, кого из двух черных магов убить первым, он сожрал бы сначала Лиассина, а уж потом архимага.
Дракон до скрипа в зубах ненавидел их обоих, но Повелитель Ночи был вправе отдавать приказы, а Лиассин… Кто, собственно, такой этот Лиассин? Жалкая пародия на мага, возомнивший себя одна лишь Яма знает кем!
Эти неприятные мысли гложили Когтя на протяжении всего полета от Карк-Дарота, где сейчас расположилось войско Повелителя Ночи, до Карпенского болота.
Магия этого места ощущалась в воздухе и затягивала как смола. Не желая рисковать, дракон поспешил набрать высоту.
Эта топь оставалась единственным на западе местом, если не считать Лориэля, которое не затронула война. Приказ мертвого мага был прост — не приближаться, поэтому войско обошло проклятое болото стороной, ничуть об этом не сожалея. Оно и понятно — здесь нечем было разжиться, кроме собственной смерти.
Дракон, быстро набрав высоту, парил в перистых облаках, и тут заметил далеко внизу яркий блеск. Показалось? Он присмотрелся и снова уловил сверкающий блик. Сквозь кучевые серые тучи прокладывала себе путь золотая драконесса.
«Не спрячешься, — подумал Коготь, презрительно прищурив один глаз. — Не скроешься».
Черный дракон издал торжествующий рык, замысловато кувыркнулся в небе и со всей скоростью, на которую был способен, обрушился на драконессу. Он дико хотел выпустить пар и с радостным трепетом предвкушал поединок.
С истинно драконьим коварством он обрушился на не успевшую перегруппироваться жертву и вонзил в ее плечо длинные когти. Драконесса изогнулась от боли и выдохнула тугую струю пламени, но все ее усилия не дали результата. Черный дракон занимал слишком выгодную позицию.
Драконесса снова попыталась сбросить нападающего, но хвост Когтя, увенчанный длинными шипами, с быстротой молнии вспорол воздух и нанес удар, ломая жертве крыло. Теперь его жуткая пасть тянулась к ее незащищенной шее, чтобы разорвать и тем самым закончить бой. Но в последний момент драконесса снова выдохнула столб пламени, и огонь таки опалил морду черного гиганта.
От неожиданности черный дракон разжал когти, и его израненная жертва камнем упала вниз.
Пусть. Он не станет преследовать жертву. Она все равно обречена. И если удар о землю не убьет ее, то с этим прекрасно справится магия болота.
Разящий Коготь снова взял курс на Лориэль, и теперь его настроение никак нельзя было назвать плохим. Дракон лелеял мечту, что все-таки расправится с Лиассином, как только Лориэль окажется в руках Медегмы.
Мысленно он улыбался.
***
Вырвавшись из могучих лап черного дракона, снабженных похожими на клинки когтями, Аиша попыталась набрать высоту, но сломанное крыло тянуло вниз. К верной гибели.
Земля стремительно приближалась. Когда верхушки древнего леса и черные провалы трясины стали видны отчетливо, драконесса наконец расправила целое крыло и попыталась спланировать. Ветви деревьев волей-неволей замедлили падение и, Аиша все-таки избежала смерти.
Но надолго ли?
Глава 7 Карпенское болото. Великий Дар
Все вокруг было покрыто пеплом и обгоревшей листвой. Деревья тихо стонали и скрипели.
Солнце осветило верхушки леса, и сквозь кроны снова проник мрачный зеленоватый свет. Утро стремительно приближалось.
На болоте снова воцарилась тишина: птицы умолкли и насекомые затаились, прекратив свою извечную возню. Здесь властвовала сама смерть.
Огненное заклинание Йена оставило после себя глубокий и отвратительный шрам, который простирался на несколько десятков метров, калеча и уродуя некогда прекрасную местность. Сам же волшебник лежал изломанной куклой на обгоревшей земле и не подавал признаков жизни. Рядом с ним стоял воткнутый в землю посох, источая слабое сияние.
Цета Саркаре впервые стала свидетельницей столь могущественного заклинания. На рыночных площадях Векроса часто можно было встретить бродячих фокусников, что за несколько медяков с радостью создавали для публики различные чудеса — цветные вспышки или же какие-нибудь иллюзии. Собственно, на том их познания в магическом искусстве и заканчивались. Да, Цета и прежде встречалась с магией, но чтобы с такой — никогда.
Девушка вспомнила, как выглядел чародей, когда творил свою волшбу, и содрогнулась. В его больших желтых глазах отчетливо читалось безумие, красивое лицо исказила гримаса злобы, и все пространство вокруг чародея окружал странный серебристо-серый ореол.
Мог ли он умереть от собственного колдовства? Что-то подсказывало девушке, что мог.
Цета понимала, что должна подойти к нему, узнать, жив ли он и если жив, то оказать помощь, но не могла сдвинуться с места. В ее душе прочно засел страх. Страх перед Йеном. Должно быть, это чувство разделяли с ней все, поскольку никто не двинулся с места.