Шутка Хаоса
Шрифт:
— Вот и все…
Чародей перехватил ее руку, и их взгляды встретились. Его ладонь была теплой, а в больших желтых глазах пылала страсть, и Рэль неожиданно захотелось сгореть в ней дотла, отдаться этому чувству до последней частички, забыть обо всем на свете. Она словно проваливалась в глубокий омут, из которого уже не спастись.
Йен нежно коснулся ее щеки, и Богиня Хаоса ощутила, как замерло в груди сердце и остановилось дыхание. Так они и стояли несколько бесконечно долгих мгновений, не произнося слов и неотрывно глядя друг другу в глаза. С трудом переборов желание прижаться к чародею, Рэль вгляделась в его душу. Страсть и нежность, боль, тоска, надежда — все смешалось в хаотичном водовороте его чувств. Маг действительно ее любит, и она сама вдруг осознала, что тянется к Йену всем своим существом…
Обычная марионетка стала значить для нее слишком много. Но так не должно быть! Ничто не может помешать Рэль в достижении цели, и это глупое чувство — тем более! Обменять безграничную власть на любовь простого смертного? Вот уж дудки! А любовь — всего лишь обычная жажда обладания, не более!
Эти мысли помогли прийти в себя. Туман в голове сменился безотчетным гневом на чародея. Йен должен стать ее слепым орудием в битве с неведомым врагом, а она не должна терять разум. Вполне возможно, маг и вовсе погибнет в хитроумной игре Синдерэль…
Полуэльфийка вырвала свою руку из его ладони и зло прошипела:
— Никогда больше так не делай…
— Йен! Рэль! Идите сюда! — прервал ее речь Ташин. — Надо все хорошенько обсудить!
Богиня Хаоса еще раз взглянула в глаза чародея и молча пошла к склонившимся у стола спутникам. На дубовой столешнице лежала развернутая карта Ариакана.
— Вот здесь — площадь, на которой и проводятся показательные казни, — ткнул пальцем в центр карты Лютый. — Мессир будет стоять на помосте…
— С чего вы взяли, что он будет именно там? — скептически нахмурился эльф. — Я бы не стал так рисковать.
— Да ничего он не боится! — отмахнулся лидер сопротивления. — Он сильный маг, да к тому же и площадь, и сам помост будут оцеплены вооруженными соргами. Чего ему бояться? И это сыграет нам на руку. Ведь он не знает, что в Ариакане появился белый волшебник…
— Вообще-то знает, — возразил подошедший Йен. — Когда мы вошли в Ариакан, он почувствовал мои чары. Судя по всему, эта казнь должна стать для нас ловушкой.
— Но мы не можем бросить Цету! — встрепенулся Ташин. — Ведь не бросим же?..
— Не бросим, — глухо уронил чародей. — Именно на это черный маг и рассчитывает. Что ж, пусть будет так…
— Раз он ждет именно тебя, то ты и будешь отвлекать его внимание, — тихо произнес Эрвин, но его голос услышали все. — Как только вы сойдетесь в магическом поединке, Ташин подожжет пороховые бочки. Кстати, бочки эти надо установить недалеко от помоста. — Многозначительно посмотрев на Лютого, эльф продолжил: — Как только раздастся взрыв, Риз поднимется на помост и освободит Цету. Я же буду подстраховывать вас на расстоянии.
— Неплохой план, — кивнул Лютый. — Теперь остается решить, кто из девушек останется здесь как залог гарантии, что вы нас не обманете?
Наступило молчание. С лица Керон исчезла вся краска, на щеках появилась нездоровая бледность.
— Я не хочу здесь оставаться, — запинаясь и нервно теребя край плаща, сказала посвященная. — Я лучше на площадь пойду. Там от меня хоть какой-то толк будет.
— Интересно, какой? — саркастично осведомилась Рэль и криво улыбнулась. — Ладно, развлекайтесь там без меня. Я останусь здесь и буду попивать чаек, пока вы будете вытаскивать эту неблагополучную из петли.
И они углубились в долгое обсуждение стратегии. Целый час путники, лидер сопротивления и его ближайшие соратники обсуждали придуманный план. Йен украдкой поглядывал на Рэль, но девушка его намеренно игнорировала. Лютый отправил парней Кхана вместе с гномом за бочками с порохом. Когда все было обговорено и решено, до рассвета оставалось еще несколько часов, и путники легли спать прямо на полу, подстелив под себя плащи.
Вскоре до Рэль донесся громкий храп Риза, тихое сопение Ташина и почти беззвучное посапывание посвященной. Свернувшись калачиком, Эрвин тоже спал неспокойным сном. Йен сидел, облокотившись к стене и обхватив руками колени, бессмысленно пялясь в одну точку. Казалось, его мысли блуждали где-то далеко отсюда.
Сейчас Рэль отдала бы многое, чтобы узнать, о чем думает чародей.
***
— Кто здесь?
Робкий вопрос остался без ответа, но шарканье мгновенно прекратилось.
Сначала Цета решила, что к ней в камеру прокрался сумасшедший горбун, но потом отбросила эту мысль. Девушка не слышала открывающегося замка, да и петли на старой двери должны были заскрипеть. Дверь не открывалась, а значит, до ее прихода здесь уже кто-то был. Должно быть, такой же заключенный, как и она.
Но почему он таится в темноте, словно какой-нибудь вор? Вдруг она отчетливо пожалела, что не может постоять за себя. Будь Цета отличным лучником или непревзойденным мечником, она бы никогда не попала в эти мрачные застенки, храбро погибнув в бою. Девушка и раньше чувствовала себя бесполезным грузом в отряде, слабым звеном, теперь же ощутила себя полностью беспомощной.
«Если мне все-таки удастся избежать завтрашней казни, то я обязательно обучусь искусству боя. Стану сильной. Независимой, — дала себе слово и грустно улыбнулась подавальщица. — Все это лишь глупая надежда, мешающая смириться с неизбежным».
Казалось, что все происходящее с ней — это всего лишь страшный сон, кошмар, и стоит открыть глаза, как все закончится, и Цета снова очутится в своей родной таверне. Но это не сон, это жуткая реальность. Таверна сгорела, она осталась совершенно одна, и уготованная ей участь неописуемо печальна.
Мысли девушки прервал глухой звук, словно на пол уронили мешок с мукой, затем все снова стихло.
«Хватит стоять и трястись от страха, словно лист на ветру! — мысленно прикрикнула она на себя. — Иди и посмотри, наконец, кто там!»
Прислушавшись к голосу разума, она медленно двинулась вперед. Шаг, второй, третий, пятый, восьмой…
Вдруг она споткнулась обо что-то мягкое и, потеряв равновесие, упала, сильно ударившись локтем о каменистый пол. Цета услышала приглушенный стон, и тут до нее начало доходить, что преградой послужило распростертое на полу тело.