Шутка Вершителей
Шрифт:
Часть первая. Глава пятая. Решение.
Утром я не пошла на работу, так как чувствовала себя разбитой. Подумала, что кому будет нужно, найдут и так. Отец проснулся с красными глазами и мутным взглядом. Температура за ночь у него так и не спала.
— Папа, тебе нужно лечиться, желательно, в своей постели!
— Ваух, — поддержала меня мама, — ты можешь заболеть и очень серьёзно!
— Ничего, девоньки мои, прорвёмся! Первый раз, что ли? Вот сходим на встречу со жрецами, а потом полежу, отдохну, правда, дочка? — отец храбрился, улыбался
Кое как дотерпев до обеда, ровно в назначенное время мы стояли рядом с кабинетом главы. Папа расстегнул полушубок и снял шапку, и, хотя в помещении было не жарко, я увидела, как с его лица катится пот.
— Как ты? — спросила у него.
— Всё хорошо, не боись…
Когда Арьяна позвала к себе, мне показалось, что папу шатает. Я захотела подхватить его под руку, чтобы он не упал, но тут же выпрямился и спокойно дошёл до предложенного стула.
— Познакомьтесь, это — наш почётный житель Ваухан Ньево, кузнец и оружейник, и его старшая дочь Рокайо Ганн, поселковый лекарь, вдова, — услышала голос Арьяны и встала сразу же за спиной отца. И теперь я осмотрела тех, кто присутствовал тут же, в кабинете главы. За её столом сидели трое.
Это были мужчины разного возраста с бритыми головами и в одинаковых строгих чёрных костюмах. Один, высокий и худой, среднего возраста, смотрел на нас с отцом светло-голубыми глазами представителей старой аристократии. Двое других — юноша крепкого телосложения со странным рисунком на голове и пожилой мужчина с карими глазами и морщинистым лицом, на нас едва взглянули. Они продолжили смотреть на чашки с чаем, которые им предложила Арьяна.
— Это ваша дочь и сестра помогла скрыться чужаку и сама сбежала с ним во Врата? — очень тихо спросил голубоглазый, глядя одновременно и на меня, и на отца. Я сама не понимала, как это у него получалось. Тут мой отец закашлял, а я только сцепила руки в кулаки и выпрямила спину: отвечать на вопросы жрецов придётся мне.
Весь народ Адании испытывал страх и трепет перед Верховными. Эти люди посвящали свою жизнь служению Адании. И за это она награждала их. Кому-то за верную службу она давала дар предвидения, кому-то — неуязвимость в битвах, кому-то знания.
Какими дарами обладали именно эти жрецы, я не знала. От этой мысли у меня по коже пробежали мурашки.
— Глава, извините, можно расскажу я?
Арьяна посмотрела голубоглазого, тот слегка кивнул ей.
— Говори, Рокайо, и ничего не скрывай!
Я удивилась такой фразе и на секунду задумалась: а нужно ли рассказывать именно всё? И то, что Арьяна собиралась отпустить чужака, если бы он оставил в покое Миладу?
Но отступать было нельзя: жрецы были единственными людьми, кто сейчас мог нам помочь в поиске сестры.
Я начала свой рассказ, который, почему-то, оказался очень коротким. Молодой и старый так ни разу в нашу сторону и не посмотрели, а голубоглазый не сводил с меня глаз. Когда я замолчала, он спросил:
— Витер, что — ложь, и что — правда?
Старый тут поднял на меня свои глаза из под кустистых бровей и улыбнулся краешком губ.
— Всё — правда, девушка не врала, когда рассказывала, — я уже с облегчением расслабила кулаки, кажется, проверка была пройдена, — но… она кое-что не договаривает…
— Что? Горент, помоги нам!
И тут встал из-за стола молодой. Он был очень невысок, почти с меня ростом, а я даже для женщины была маленькой. Он сделал ко мне шаг и протянул руку.
Я, как заворожённая, смотрела на эту тянущуюся ко мне, как змея, руку. Казалось, что она становится всё длиннее и длиннее, и сейчас его пальцы коснуться моего лица. Меня начало мутить, и тут странный голос врезался мне в мозг:
"Говори, что тебе сказал чужак, говори!"
Я не могла противиться этому голосу и открыла рот, чтобы, как на духу, рассказать всё о моих снах и предсказании, но чужеродная сила вдруг вторглась в моё сознание и не дала мне вымолвить и слова. Рука, тянущаяся ко мне, исчезла, и я услышала вскрик и голос отца:
— Что тут происходит?
— Это не Великая, не её мощь, — вдруг писклявым голоском проговорил молодой, — сила не из нашего мира…
— Колдун мог поставить такой блок? — подал голос голубоглазый, пока я пыталась отдышаться. Отец поднялся со стула и обнял меня за плечи. Арьяна тоже подошла ко мне и стала странновсматриваться в моё лицо.
— Нет, такое человеку не по силам. Блок на воспоминания стоит на самом глубинном уровне, который доступен только Создателям…
Дальше я уже не вслушивалась, уткнувшись лицом в горячую отцовскую грудь, пропахшую домом и кузней.
— Глава, мы можем идти?
— Отец, а как же Милада? — только начала говорить я, как отец шепнул мне на ухо:
— Тут как бы тебя не ещё не потерять, Рокайо, пойдём домой, пока жрецы заняты.
Когда мы уходили, те действительно о чём-то негромко спорили, и мы, кивнув Арьяне, поспешили уйти.
— Она хоть не забудет их расспросить? — по дороге заговорила я.
— Узнаем, когда они уедут… Нечего дёргать рыжуху за хвост…
Мы дошли до дома, а там отец потерял сознание.
Три дня мы с мамой сражались за его жизнь. Всё таки та прогулка к Вратам и нервное напряжение из-за побега дочери сильно сказались на моём отце. Болезнь вцепилась в крепкого мужчину, как кузнечные клещи, и вытравить её из его организма было не просто. Мы с мамой ухаживали за отцом по очереди. Я тайком наблюдала за своей родительницей: мне не нравилось её спокойствие, какое-то странное, слишком неестественное.
По моему мнению, мама не должна была так себя вести после исчезновения Милады. Какой-то лихорадочный блеск в её глазах смущал меня.
Нас навестила Арьяна, но узнав, что отец серьёзно болен, отложила разговор о жрецах, Вратах и чужаке. Приходил Атрон, интересовался, когда откроется кузня, посидел на кухне, повздыхал. Отцу не становилось ни лучше, ни хуже.
Но на четвёртый день он ненадолго пришёл в себя и сказал мне, сидевшей тогда около его постели:
— Где… Рамина? Где… она…