Схватка с чудовищами

Карчевский Юрий Владимирович

— А на войне?

— Во время войны тоже. Краковского, роттенфюрера войск СС, лично знал. То был матерый каратель. Сжигал наши деревни. Расстреливал патриотов. Его пули не миновали даже детей. После бегства гитлеровцев на запад, он возглавил террористическую банду, наводил страх на население.

— Где же он сейчас, этот роттенфюрер СС?

— Военным трибуналом он приговорен к высшей мере наказания.

— Ну и правильно! А такие концлагеря, как Бухенвальд, еще были? — не отступал Мишуня.

— Были. И не один. Освенцим,

Маутхаузен, Заксенхаузен, Равенсбрюк, Саласпилс. Убивали антифашистов и в Лидице, Марцаботто, Варшаве и Орадуре, в Минске и Харькове.

Антон Буслаев подумал: «В случае победы гитлеровской Германии в войне вся наша страна была бы превращена в Бухенвальд, покрыта крематориями». Даже передернулся от этой жуткой мысли.

На память Елене пришли слова из песни «Бухенвальдский набат», взывавшие человечество к бдительности. Прижала к себе Вероню и Мишуню, сидевших с ней на заднем сиденье машины.

Дети еще долго вспоминали Бухенвальд. Да и вряд ли они забудут его когда-нибудь.

В субботний мартовский вечер семья Буслаевых находилась в сборе. Не было только Вероники, которую ждали к ужину. Но вот пришла и она — раскрасневшаяся, возбужденная, ни на кого не смотрит.

— Что с тобой происходит, дочка? — поинтересовался Антон.

— Ничего особенного, папочка, — ответила она. — Много уроков задали, вот я и думаю: как распределить время, чтобы все успеть сделать и не нахватать двоек в четверти.

Ответ этот не удовлетворил отца. Предчувствие ему говорило о другом: дочь неискренна с ним.

— Тогда я спрошу иначе: что происходит в тебе, Вероня?

Вероника вспыхнула, лицо ее покрылось розовыми пятнами.

— Не могу я так жить, понимаешь! Не могу и не хочу!!!

— Не понимаю… Объясни все же: ты ходишь голодная, тебе нечего одеть, к тебе плохо относятся?

— И сыта, и одета, и ухожена! Но это, оказывается, не все, не главное в жизни!

— А по-моему, ты сама не знаешь, чего хочешь. Сядь, давай потолкуем, — пригласил он Вероню на диван, но она даже не приблизилась к нему.

— Может быть, я в чем виновата перед тобой, Веронечка, скажи, не стесняйся, — подошла к ней Елена.

Позвонили. Вероника вздрогнула от резкого звонка, замешкалась, но тут же взяла себя в руки и побежала открывать дверь. Елена, предчувствуя неладное, остановила ее и открыла сама.

В квартиру вошел рослый темноволосый юноша с огромным чемоданом в руке. За ним полная женщина среднего роста. Догадавшись, что это Лида, Елена проявила выдержку, пригласила обоих в комнату.

— Здравствуйте. Я приехала за своей дочерью, — сказала та, не желая никого замечать. — Дочурочка, собирайся, родная. Нас ждет такси.

Вероника смутилась. Еще больше покраснела. И Елене, и Антону стало ясно, что в глубине ее души идет борьба между желанием остаться здесь, в родном доме, и желанием навсегда покинуть его. Но в этом случае, прощай и папа, и Миша, и женщина, заменявшая ей родную мать в течение шестнадцати лет. Не всегда между ними все ладилось, но ведь Елена желала ей только хорошего, влила в нее частицу себя. И все же ее манило туда, в другую жизнь, полную неизвестности и оттого заманчивую. Конечно же, она знала, что Лида приедет за ней. И именно сегодня. В этот час, когда она возвратится из школы после комсомольского собрания.

Антон не сдержался.

— Вы же обменяли Веронику на выгодных для себя условиях. Отказались даже от совместного со мной ее воспитания. Предпочли…

— Условия… — Не дала ему договорить Лида. — Мало ли что я говорила, даже требовала, — ничуть не устыдившись, посмеиваясь, сказала она. — У нас в стране все права на стороне матери. Хватит, Веронюшка пожила у вас до совершеннолетия. Теперь пусть со мной, родной матерью, поживет до замужества. — Неприятно улыбнулась. — У нас с ней одна кровь течет в сосудах. Проживем как-нибудь. Муж не возражает. Говорит, где два рта, там и третий прокормится. Захочет после десятилетки учиться дальше — ради Бога. Побеспокоим вас насчет алиментов до получения ею высшего образования. Решит замуж выйти, насчет приданого обратимся. Так что, не обессудьте, Антон Владимирович.

— Я что же, должен потребовать от вас вернуть мне квартиру, раз вы нарушили затеянную вами, сделку?

— Чего захотели! И здесь все права на моей стороне.

— О чем ты говоришь, папа?

— О том, дочь моя, что я никогда тебе не рассказывал. Не хотел травмировать твою душу и вызывать отвращение к женщине, которая только и сделала доброго на земле, что родила тебя. А сейчас, я вижу, придется сказать. Ты должна знать правду.

— Вы не смеете обливать меня грязью. Побойтесь Бога! — забеспокоилась Лида, поняв, что это может уронить ее в глазах дочери.

— Да нет, придется посвятить Вероню в эту тайну.

— Я не желаю тебя слушать, папа! — закрыла уши девочка.

— Эта женщина предала нас обоих: меня тем, что изменила с другим мужчиной, — громко произнес Антон. — Тебя же вовсе бросила в двухлетнем возрасте, обменяв на квартиру. И все ради того, чтобы поехать в Германию с другим мужчиной и там обарахлиться. Ты была помехой, и она решила избавиться от тебя. А теперь решай…

— Это верно, мамочка? — встрепенулась Вероника.

— Врет он все. Ты что, не знаешь своего отца? Он на все способен.

— Вы не смеете наговаривать на Антона Владимировича! — не могла промолчать и Елена. — Опомнитесь: тем самым вы еще и калечите ребенка! Веронике надо дать возможность спокойно и успешно закончить школу. Вы же можете выбить ее из колеи.

— Ну, а вы помолчали бы, когда вас не спрашивают! — грубо оборвала ее пришелица. — Сынок, помоги сестричке книги и одежонку собрать и уложить в чемодан, — обратилась она к юноше.