Схватка с ненавистью
Шрифт:
Ровно в восемь часов вечера поднялась по широкой лестнице старого многоэтажного дома. На третьем этаже остановилась. Все правильно, квартира № 14, на двери табличка выписана мелкой готикой: «Доктор Иоганн Штерн». В почтовый ящик наполовину втиснута газета.
Злата трижды позвонила, и ей тотчас открыли. Мудрый провел ее в комнату, очевидно, предназначенную для подобных встреч. Обставлена она была очень скромно: письменный стол, мягкие стулья, диван, невысокий книжный шкаф. Хозяева, видно, бывали здесь редко, на мебель
За письменным столом сидел Крук.
– Слава героям! – вытянулась, руки по швам, Злата.
– Слава! – серьезно ответил Крук. – Садись, пришло время поговорить нам серьезно.
Крук тихо барабанил пальцами по столу. Злата еще на вечере у дяди подметила эту его привычку. Казалось, он выстукивает мелодию какой-то песни.
Злата прислушалась, чутко уловила ритм, перевела его в слова: «Ге-й, на-ли-вай-те по-вни-и ча-ры!..»
– Любите эту песню? – спросила.
– Эге ж, – охотно подтвердил Крук. – Славная песня, наша, козацкая.
Мудрый погремел в передней замками, возвратился.
– Как ты себя чувствуешь, Злата? – почти по-отцовски заботливо осведомился Крук.
Злата дернула неопределенно плечиком.
– Когда мне задают такие вопросы, чувствую себя не в своей тарелке…
– Почему?
– Видите ли, не ваша это манера – заботиться о здоровье таких, как я…
– У тебя случай исключительный.
– Заметила.
Злата хотела добавить, что заметила это по той тщательности, с которой ее готовят к предстоящей операции, но прикусила язычок. Не слишком ли много она говорит? Болтливому курьеру – грош цена.
– Чувствую себя хорошо. Готова к операции, – по-деловому, нарочито сухо доложила она.
– Что же, приступим, – предложил Крук. И спросил: – Что ты знаешь о предстоящем деле?
– Немного, – призналась Злата. – Меня пока не ввели в курс задания. Я могу только догадываться.
– Ну и?.. – подбодрил ее Крук доброжелательной улыбкой.
– Могу предположить, что предстоит рейд на «земли». Переход кордона нелегальный. Там – легализация, жизнь по настоящим документам. Установление связей. Изучение обстановки. Работа, рассчитанная не на один день, – наверное, на несколько месяцев.
Злата точно взвесила свой ответ. Конечно, догадывалась она о значительно большем. Ее обучали по специально отработанной индивидуальной программе. Следовательно, предстоит действовать в одиночку. Ушли в программе на второй план такие обязательные для обычного курьера «предметы», как ориентировка на местности, подрывное дело, тренировка в прыжках с парашютом, приемы обезвреживания противника. Все это Злата освоила раньше, и сейчас ее инструкторы лишь заботились о том, чтобы она не потеряла форму. Зато необычно много внимания уделялось изучению современной украинской жизни.
– Представьте, что вы работаете в учреждении… – так начинались многие «уроки».
«Спецкурс», который вел инструктор Варава, давался трудно. Ибо это было проникновение в мир, абсолютно чуждый ученице. Она его наблюдала только издали, но каждая попытка войти в него вызывала у Златы ощущение, будто наталкивается на табличку: «Посторонним вход воспрещен».
– Вы устроились техническим секретарем. С чего вы начнете свой рабочий день?
– Буду ждать распоряжений своего начальника.
– Уточним. Рабочий день начинается в девять. Когда вы должны явиться в учреждение?
– Конечно, ровно в девять.
– Чепуха. В зависимости от того, когда приходит ваш шеф. Советские руководители учреждений имеют обычай прибывать на работу раньше официально утвержденного времени. Вы, если хотите завоевать репутацию дельного и самоотверженного сотрудника, должны быть за своим столом за пять минут до прихода руководителя.
– Ясно.
– Зачем вам эти пять минут?
– Чтобы привести себя в порядок.
– На это хватит шестидесяти секунд – пудреницу, помаду, зеркальце и прочую дребедень секретарши «там» держат в ящике письменного стола, за которым сидят.
– ???
– Этакий милый беспорядок. Остальное время для того, чтобы отобрать и положить на стол начальнику свежие газеты и самую важную почту.
– Понятно.
– Фамилия вашего начальника – Скляренко Павел Романович. Как вы к нему будете обращаться?
– Товарищ Скляренко…
– Можно, но плохо. Лучше по имени-отчеству.
И так до бесконечности. Злате временами казалось, что ей никогда не постигнуть все эти нюансы, не овладеть стилем жизни, ей непривычной и чужой.
Но, к своему удивлению, через какое-то время она обнаружила, что могла бы, не привлекая особого внимания, трудиться в каком-нибудь тихом учреждении там, на Украине. Что может назвать новые книги и фильмы, знает цены на основные продукты на рынках и в магазинах, почти отчетливо представляет круг интересов своих возможных сослуживцев.
Она была подготовлена к этой учебе воспитанием дяди, редактора Макивчука, заставлявшего ее регулярно читать советские газеты и книги.
А Варава, вытирая огромным платком вспотевшую лысину, переходил к следующей теме:
– Вы – комсомолка. Где вас принимали в комсомол?
– На общем комсомольском собрании.
– А билет кто вручил?
– Ну, наверное, на собрании, кто-нибудь из лидеров.
– «Там» нет лидеров. Это слово для Советов чужое. Употребляется другое – руководитель. Но Устав ВЛКСМ вы не усвоили. Вечером выучить на память…
И Злата поняла, что из нее готовят «среднюю» украинскую девушку, такую, которая окончила десять классов, но война не дала учиться дальше, еще в школе вступила в комсомол, после учебы стала работать преимущественно в небольших учреждениях.