Схватка в западне
Шрифт:
— Знамо сами, — пробасил старик. — Добрый, однако, напиток. Я ить им отходил командира вашего. И этому подмогеть. — Он осторожно опустил голову Глинова. — Пущай покудова до нутра доходит…
Сообща поставили на полозья сани. Зарубов подобрал двух добрых рысаков из обоза, впряг вместо убитых. Осторожно перенесли Глинова в кошеву. Он застонал, пришел в себя.
— Андрюха, — обрадовался Макар, — живой! Все хорошо обойдется. Потерпи до Махтолы.
Зарубов суетился:
— Едем, робя, скорейше надо, извиняюсь.
Старик Чернозеров попросил Пьянникова:
— Нас тут, паря, не оставляй, однако. Куда мы с Терехой Банщиковым?.. И опять же, добро пропадет на подводах. Вы, значитца, свой ум держите, а я свое скажу: вашим оно, добро-то купеческое, сгодится. Вона сколь баулов со шкурами. И у Терехи мясца коровьего да свиного полна телега.
16
Группа Тулагина к назначенному часу у Махтолы не появилась.
После боя с семеновцами в березняке Ухватеев, выполняя приказ Тулагина, собрал партизан в сосновом колке, провел их окольными от бойких троп путями к зарубовской сторожке. Где верхом, где спешившись продирались конники сквозь густые таежные чащи, преодолевая целые участки сплошного лесовала. Продвижение затруднялось тем, что у каждого бойца помимо своей лошади в поводе было по две-три белогвардейских.
К сторожке приблизились к закату солнца. Всех морил голод.
— Кобылица тут оказалась подстреленной. Куда с ней, хромой?.. Забить бы ее, — предложил Катанаев Ухватееву.
— Правильно, забить, — поддержали бойцы. — Поедим вдоволь — сил прибавится.
Кобылу разделали быстро, мясо варилось недолго. Было оно жестковато, но люди ели с аппетитом.
Плотно подкрепившись, тулагинцы взбодрились. Но всех волновала судьба командира: где он, что с ним? Несколько бойцов попеременно выезжали на ургуйскую дорогу и возвращались ни с чем.
В последний раз на его поиски Ухватеев решил отправиться почти всей группой. Несмотря на сгустившуюся темноту, прочесали десятки верст в округе, не оставили без внимания ни одной стежки.
Тулагина нашли на одной из заснеженных просек: он еле передвигался.
— Товарищ командир!.. Тимофей Егорович!.. — не находил слов от радости Ухватеев. — Жив! Слава богу!
В сторожке прозябшего, изголодавшегося, смертельно усталого Тулагина накормили кониной, отпоили горячим чаем. Он рассказал о гибели Пляскина и Козлитина, о последнем поединке с Кормиловым. О том, как отвлекал на себя группу беляков, — всего несколько слов: покрутил, мол, немного лесом, чуть в Ургуй не заскочил… Потом пала лошадь — от бешеной скачки сгорела. Жалко, верным другом была она Тимофею. Пришлось пешком идти от самого Ургуя…
Обессиленный, Тулагин нуждался в отдыхе. Бойцы уложили его в мягкую постель: кто-то притащил ворох жухлой травы, кто-то расстелил на нем тулуп, а в качестве одеяла послужил полушубок Ухватеева.
Сон Тимофея был глубоким, но коротким. Спустя час он уже встал на ноги. И сразу людей торопить: в Махтоле ведь их ждут.
…К полуночи группа подошла к селу. У излучины Онона — никаких признаков партизанского лагеря. И Махтола спала. «Неужели не прошел Субботов? — резанула Тимофея беспокойная мысль. — Неужели напрасным был рейд?..»
Ухватеев с двумя бойцами отправился на разведку. Не успел выехать из леса, как впереди раздалось требовательно:
— Хто едет?
— Степанша!.. — вскричал Ухватеев, узнав голос Хмарина. — Это же я, Ухватеев. И Тимофей Егорыч тут…
Хмарин и с ним несколько партизан бежали от зарода навстречу тулагинской группе. Конники соскакивали с лошадей, здоровались с товарищами, забрасывали друг друга вопросами.
Степан Хмарин хотел было по всей форме доложить Тулагину, что отряд Субботова прибыл вовремя, но из этого ничего не получилось: Тимофей крепко стиснул бойца в объятиях. Степан сбивчиво, стараясь и то, и это не забыть, сообщал:
— Дошли все как есть… Субботов, значит, не дождавшись вас в уговоренный срок, занял село. Ну, конешно, была какая-никакая перестрелка… Да, мы с ребятами чуток пораньше тут объявились. Дозор держали… Опять же жену твою, командир, от бандитов вызволили…
— Любушка здесь?! И сын с ней?.. — дрогнул голос Тимофея.
— Тут они, в селе. Скоро, значит, увидишь их.
Тулагин снова стал тискать бойца в объятиях:
— Век, Степан, теперь я в долгу у тебя за спасение жены и сына.
— Да што там… Доведись до тебя, ты бы не спас разве?..
— А Настя-сестрица? Как она?
— Убили ее беляки.
Тимофей разволновался.
— Убили?! Не успели мы к тебе, Настюшка… — Душевное волнение сменилось негодованием: — Сволочи! Бандиты!.. За все им отплатим. Их кровью отплатим. — Постепенно он овладел собой. — Ты говори, говори, Степан. Наши как? Субботов?..
— Наши все невредимы. И Субботов ничего. Как в село вошли, он дал приказ: у тех, которы богаты да с Семеновым якшались, одежду теплую, всякую провизию для партизан, фураж для коней реквизировать. Ну и оружие, патроны, понятно, из запасов и остатков белогвардейского гарнизона. Потом все, как ты и плановал, через мост проследовали, в тайгу… Вы малость их не захватили. А мы, значит, вас дожидать тут осталися.
В Махтолу тулагинская группа въезжала шумно. У крайней избы Хмарин задержал Тимофея:
— Тут Макар Пьянников, Артамон Зарубов, Андрюха Глинов, бедняга, с ранением… Семеновцы его подстрелили, когда они на санях за офицером гонялись и купчишек щекотали…
У ограды стояла знакомая Тимофею почтовая тройка. Привязанные к стояку изгороди лошади уткнули морды в сено, скиданное под забором. Возле них толокся какой-то мужчина.
К подъехавшим всадникам со двора спешили двое. В ночной полутьме лица плохо различимы, но Тимофей безошибочно распознал Пьянникова с Зарубовым. Они буквально стащили Тулагина с седла, радостно приветствовали.
И тут же рассказы о приключениях, происшедших за сутки.
— Понимаешь, Егорыч, — сокрушался Макар Пьянников, — в Махтолу прикатили — все хорошо: бумага атамана Семенова не подвела, а вот Редкозубова не захватили, он в Чулум тягу дал. Мы за ним вследки. Догнать-то догнали, а взять не взяли. У них тоже пулемет, здорово они из него поливали нас. Андрея в трех местах изрешетили. Нет, не убили, он живучий, не переживай… Зато купцам мы страху натворили. Шукшеев, что заяц, драпанул в сопки. Сам — во какой толстый! — а на прыть, поди ж ты, шустрый. Шубу, шапку побросал, раздетым в лес улизнул… Да, жена твоя тут, в селе, оказалась…