Схватка за Амур
Шрифт:
А тот кусочек свинца сохранил.
Христофор Петрович сделал в нем дырку, пропустил тонкую серебряную цепочку и носил теперь его на груди, рядом с нательным крестиком. Господь спас, а вот за что такая благость – шли ведь убивать спящих людей, по всем статьям, на злодеяние, – объяснить себе не мог. Может быть, Господь этаким манером выказал надежду, что купец Кивдинский еще способен сотворить добрые дела, которые с лихвой перекроют все прежнее зло? Вот ведь апостол Павел поначалу был фарисеем Савлом и даже членом синедриона, приговаривал к смерти первых христиан, а потом проникся человеколюбием и стал апостолом. Так что Господь дает шанс и самым злонамеренным…
Однако злонамеренным Христофор Петрович себя не считал. Наоборот, это качество он усматривал в генерал-губернаторе, который вздумал подрезать крылья предприимчивому купечеству, ограбить его, отменив возвращение долгов бесчестными заемщиками, дать волю подлым козопасам, вроде Корнея Ведищева, а трудолюбов-промышленников к ногтю прижать. И нет на него никакой управы: вон приказал засадить в острог миллионщика Занадворова – будто бы оклеветал он честного чиновника Молчанова за то, что Занадворов лес пожег вокруг своих приисков, – и засадили за милую душу! И его, Христофора Кивдинского, хотел засадить будто бы за контрабанду золотой монеты, а того в разум не возьмет, что нельзя нынче торговать баш на баш – ты мне чай да пряности, а я тебе меха да кожи, – деньги же неглупые люди придумали, и не абы для чего, а именно для торговли. И этих соплежуев послал на охоту за ним, купцом первой гильдии, – как это назвать? Разбой – инако не назвать! Вот и выходит: генерал-губернатор – разбойник и бандит! И не будет с ним мира и согласия! Око за око, зуб за зуб!
О том, что подстреленный русский бродяга – а на самом деле порученец Муравьева – все время находился в юрте на окраине Маймачина и что лечил его тот же врач Бадмаев, Кивдинский узнал случайно от своего приятеля, гусайды пограничной стражи Ли Чучуна. Узнать-то узнал, а вот сделать ничего не успел: с российской стороны пришло требование выдать беглого каторжанина Ивана Лукашкина, и воинский наряд во главе с подполковником Корсаковым увез подранка в Кяхту.
Кивдинский скрипнул зубами, но делать нечего: генерал-губернатор его переиграл.
Однако тут же возникла новая проблема – как быть с агентом Ребиндера, который на самом-то деле английский агент? Ведь, ежели порученец выздоровеет и вспомнит, как все было, Остину недолго и нож в спину получить где-нибудь в темном переулке. Или, на худой конец, пулю в затылок. Хотя вряд ли стоит испытывать, какой случай хужей, – правильней будет подстраховаться.
По этому делу Христофор Петрович в своем доме на Хэйлунлу – улице Черного Дракона – собрал, как он выразился, «малый совет» из трех человек: кроме самого Кивдинского в «совете» участвовали Григорий Вогул и Ричард Остин. Был бы наверняка и четвертый – Хилок, но тот, к великой печали хозяина, погиб от пули того же порученца.
Собрались за столом с хорошим угощением. Выпили рюмку за упокой души убиенного Хилка, потом вторую – за выздоровление Христофора Петровича и третью – за великого лекаря Бадмаева. Разумеется, не подряд и не под понюшку рукава – Христофор Петрович терпеть не мог чрезмерного и беззакусочного пития.
Затем приступили к делу.
– Я думаю, Ричарду надо уматывать из Маймачина, а уж куда – он сам решит, – заявил Григорий. – Тут оставаться – себе дороже.
– Не позднее конца этого лета или начала осени начнется война России с Турцией, а это значит – Великобритания выступит на стороне слабой Османской империи, – сказал Остин, намазав ломоть ароматного белого хлеба коровьим маслом и черной икрой и вкусно откусывая. Заметив в глазах партнеров невысказанный вопрос, пояснил: – Внешнюю политику Англии фактически курирует лорд Пальмерстон, а он давно мечтает отучить Россию стремиться к проливам из Черного в Средиземное море. Он говорит: если Россия захватит Босфор и Дарданеллы, то в самом скором времени она окажется в Индии. А Индия, как вы знаете, – жемчужина в короне Британской империи.
– Ну, положим, мы этого не знаем, – медленно и тяжело сказал Вогул, наливаясь злобой. – Но, выходит, помогая тебе, мы помогаем Англии против России?
– И что с того? – беззаботно заявил Остин, накладывая себе в тарелку жареных грибов с картошкой. – Тебе так дорога Россия? Она тебе – родная матушка? Ты же был подданным французского короля Луи-Филиппа, потом гражданином Второй республики, а теперь снова подданный Императора Французов Наполеона Третьего. What\'s Hecuba to you, or you to Hecuba? – чуть-чуть поправил он слова Гамлета, принца Датского.
– Чего, чего? – не понял английского Христофор Петрович.
– Что ты Гекубе, что тебе Гекуба? – пояснил Остин.
Пояснил несколько свысока – откуда варварам русским знать великого Шекспира, а тем более древнегреческие мифы?! – но, как ни странно, смысл сказанного русские поняли. По крайней мере, Кивдинский, но и Вогул не переспросил.
– Тоись, – задумчиво сказал Христофор Петрович, – иди, Расея, на хрен, и без тебя проживу? А ить верно для купца: где прибыль с рубля, там и родна земля.
– Все бы тебе рублем мерить! – проворчал Григорий.
– А чем же еще? – удивился Кивдинский. – Ну, конечно, можно франком, фунтом, маркой, кроной или китайским ляном [100] – только это без разницы, все едино – деньги! Деньги, золотой мой, меряют все! Вон даже Иуда продал Христа за тридцать сребреников. Много это или мало – не ведаю, но, видать, много: любимый ученик любимого учителя задешево не продаст.
Остин хмыкнул, решив, что старый купец шутит, но, поймав его суровый взгляд, понял, что ошибся, и взялся за холодец из оленины. Однако Кивдинский не оставил его вниманием:
100
Лян – денежная единица Китая до начала XX века.
– Ты, Рычар, чем хухыкать над стариком, скажи-таки нам, чего удумал – уезжать иль оставаться?
– А-а, так я не договорил, – вспомнил Остин начало разговора. – Я остаюсь, только изменю внешность. Да, значит, скоро война. Генерал Муравьев неслучайно рвется на Амур – ему надо защитить Камчатку…
– А что, ваша война и досюда докатится? – перебил Вогул.
– Не исключено, – осклабился Остин. – Дело ведь не только в Турции и проливах. У Англии есть интересы – и немалые – и на Тихом океане. Мы – великая морская держава, и нам самим Богом предназначено быть властелинами во всех мировых океанах.
– А не подавитесь? – ядовито поинтересовался Григорий. – Англия-то – с гулькин нос, а туда же – властительница всех океанов!
– Дело, как известно, не в размерах метрополии, – парировал Остин. – Рим был просто городом, а создал мировую империю. Или Александр Македонский, царь о-очень маленькой Македонии, а завоевал полмира. Впрочем, вам эти факты вряд ли известны.
– Отчего же? – усмехнулся Христофор Петрович. – Кое-что и мы, лапотники, читывали. К примеру, про то, что империя Македонского после его смерти тут же распалась, а наследники передрались… Ты мне, Рычар, лучше скажи: для чего твоей Британии Тихий океан?