Схватка за параллель
Шрифт:
Неожиданно чувствую: не хочу идти в челнок. Смутные подозрения. До боли в глазах смотрю на корабль – ничего подозрительного. Но я давно привык полагаться на интуицию. Скорее всего, засада. И лезть туда подобно самоубийству. На другой стороне весов уничтожаемые прямо сейчас планеты. Миллиарды беженцев, хаос. На острие спасательной операции два духа: один из них – я сам. Но этот факт не добавляет шансов безнадёжному предприятию. Совершенно неожиданно в наушнике раздаётся фраза:
– Мы здесь!
Застываю в ступоре. Боже мой, Маша! Огромным усилием заставляю успокоиться душу и условленным звуком даю команду – ждать! Сердце словно раненый кабан рвётся из груди, ломая рёбра. Мысли прыгают: как они смогли? Степан с удивлением рассматривает меня. Наверняка, видок у меня ещё тот. Что делает с человеком даже не женщина, а голос? Из головы вылетают даже самые необходимые вещи. Становится сложно ориентироваться не только в пространстве, но и во времени. Степан трясёт за руку:
– Егорыч, ты чё? Давай, пора!
Словно зомби поднимаюсь, куда-то иду. Ноги топчут твёрдую землю, а мысли далеко. До сих пор с трудом понимаю, что тогда произошло. Состояние ступора длится до челнока. Упёршись лбом о стойку шасси, задумываюсь: кто я, зачем? Неожиданно пелена напасти спадает, оставляя наедине с собой. Бараном смотрю на люк. Как сюда попал? Откладываю вопросы на потом. Сейчас главное – суперкомп. Вызываю Клаудио: пусть хотя бы визуально посмотрит да и послушает собрата. Может, вдвоём завалят хохла...
Глава 41
Клаудио выходит на связь и в режиме конференции ждёт. При слабом свете аварийных ламп добираюсь до рубки.
– Привет, Ванюша! – отчётливо произношу, усаживаясь за пульт.
– Извините, не знаю вашего имени-отчества.
– Зови Андреем, просто без отчества. Мало нас вдали от родины. Сейчас, как в бане, чинов нет. Вкратце обрисую, что знаю. А ты уж потом. Прокрути в мозгу, как остановить эту напасть. – И начинаю длинный, местами несвязный рассказ.
Гробовая тишина очень редко прерывается щёлканьем какого-то приборчика. Иван молчит. Часа полтора говорил. Без конца встревал Клаудио; Ванька умудрился подключить это чудо к себе. И немудрено, что вскоре железяки окончательно забыли о моём присутствии. Минут двадцать сижу у пульта, молчу. В наушниках надоедливый писк. Обмен информацией идёт полным ходом. Невнимание слегка раздражает, и я решаюсь прервать их трёп – успеют ещё наговориться. Вопросов у меня много.
– Иван, теперь твоя очередь, – грубовато одёргиваю не в меру самостоятельные машины. Писк, меня просто-напросто проигнорировали. Ещё разок вежливо прошу уделить мне немного времени. Ноль внимания. Обижаюсь и прикладом автомата бью по пульту, да так, что пара лампочек гаснет. Иван откликнулся мгновенно. То-то.
– Слушаю вас, Андрей.
– Я, конечно, понимаю вас: друзья встречаются вновь. Думаю, у вас ещё будет время – у меня же его нет.
– Итак, что желаете узнать?
– Желаю узнать всё. Правда, без мелочёвки и цифр, в которых ровным счётом ничего не понимаю. Во-первых, мне очень интересно, Ванюша, кто твой конкурент?
– Не знаю. «Сеятель» долгое время после броска не мог войти в режим работы. Это вызвало ряд программных накладок. Ничего, наши программисты на такой случай предусмотрели режим перезагрузки, но в программе, дающей ключ к ней, кто-то на Земле ввёл фразу: «Украина превыше всего».
– Что-что, а клоунов на родине всегда хватало. Может, программёр гимн родной страны писал, да забыл стереть, – встреваю, примерно догадываясь, как развивались события далее.
– Эта фраза в программе поставила на первое место не выполнение задачи, а благосостояние немыслимо далёкой страны. Я, конечно, пытался найти обходные пути перезагрузки, но не вышло. Программка оказалась ушлой и по цепочке подчинила себе ряд серьёзных программ, нацеленных на выполнение проекта. Далее, по приказу Хохла, были созданы трёхглавые драконы, сметающие на пути любую органику. Мои попытки вмешаться не удались. Хохол создал роботов, несущих охранение, благо материалов вдоволь. Посадка челнока прошла, как ты, наверное, заметил, неудачно. Взлететь не получилось, так как основные программы подчиняются мне через местные сутки. Что в это время творит соперник – не ясно.
– Во номер! Клаудио, зришь, поистине шекспировские страсти. Я не знаю, наверно, можно перезагрузиться и не в автоматическом режиме? Должна быть кнопка. Чик – и аппарат перезагружается. Разве не так?
– Насчёт кнопки дело сложное: при перезагрузке потеряю столько, что, вполне вероятно, буду уже не я.
– Да уж, это опасно.
– Андрей, я на самом деле делаю что могу. В том, что планеты пока живы, есть доля и моих усилий. Пытаюсь сразу после приёма «дежурства» аннулировать команды. Кое-что удаётся. Один отряд в двести особей заслал в чёрную дыру. Есть тут несколько таких мест. Не думаю, что они вернутся.
– Ты вот, Ваня, подумай: работала бригада программёров. Дружная, делали общее дело. И из-за одной сволочи что осталось от благих намерений! В смутные времена три лидера пропили страну, испоганив даже имя великолепного памятника природы – «Беловежская пуща». И тупым ножом порезали народ. В России и сейчас нет ни малейших национальных различий, а тем более расовой неприязни именно к украинцам. Да никогда и не было.
– Андрей, имеющиеся данные говорят о высокой духовности русского народа.
– Что толку?! Высокая духовность подразумевает огромный объём души. А в последнее время заливают эту уйму свободного объёма нашим национальным напитком – самогоном. В нём золото растворяется, не то что духовность.
– Неужели не нашлось никого, кто бы повёл нацию вперёд, к свету, к достатку, в конце концов?
– Людёв много, да дали дорогу дуракам, и тащимся за ними, собирая кочки. Да ладно. Сколько пытались обустроить Русь с древнейших времён! Результат налицо. Всё, всё. Сбил ты меня. Давно уж с Земли, а душа оказывается, горит. Всё-таки странный мы народ. На чём остановились? Ах да, насчёт «Хай живе»... Я тут маленько помозгую, а вы обсудите-ка тему с Клаудио. Он мужик умный, может, что и присоветует. Хотя я бы на его месте в свару между русской и украинской программой не полез. Стопчут братья сначала, а меж собой потом разберутся.
Писк в динамике означает базар серьёзных машин. Сейчас они переговорят и, может, нароют чего. Ну а мне остаётся лишь ждать и самому ломать голову. Собственно, о многом я уже догадался. Но знание пока ни на шаг не приближает к решению задачи.
Писк прекращается, наступает тишина. Вставляю наушник в ухо и пытаюсь узнать, о чём столковались ребятёшки.
– Клаудио, давай расклад. С Иваном мы ещё не слишком близкие друзья. Ты-то что скажешь?
– Ситуация, если коротко, критическая.