Схватка за Рим
Шрифт:
– О, многого, всего! Я застал у него при дворе посла Византии. За большую сумму ему почти удалось склонить франков выслать на помощь Велизарию значительное войско. Но я расстроил это дело. Король франков не пошлет своих войск против нас, и даже есть надежда, что он поможет нам.
– А что поделывает Юлий?
– Юлия проводил я в его отечество. Там он мечтает о вечном мире народов, о высшем благе и царствии небесном. Но как ни хорошо там, меня тянуло сюда, к моему народу. На обратном пути я встречал отряды войск, возвращавшихся в Равенну, я и сам веду большой отряд нашему храброму королю. Скорее бы собрать войска и можно было выступить против греков. Тогда мы
– Да, конечно, когда мы счастливы и молоды. Горе же приводит нас к небу.
– Мой благочестивый отец, – ответил Тотила, – не годится мне спорить с тобой, ты гораздо старше, умнее и лучше меня. Но мое сердце создано другим. Если я сомневаюсь в существовании всеблагого Бога, то только тогда, когда вижу страдания невинного. Когда я смотрел, как умирала благородная Мирьям, мое сердце спрашивало: разве же нет Бога?.. Но в счастье, при сиянии солнца я сознаю и чувствую Его милость. Он наверно желает людям счастья и радости. Страдание же – это Его святая тайна, которая откроется там. Здесь, на земле, будем счастливы сами и, насколько можем, будем доставлять счастье другим. А пока прощайте. Я тороплюсь привести свой отряд к королю Витихису.
– Уже уезжаешь? – сказала Валерия – Когда же и где снова увидимся?
– Увидимся, Валерия, верь моему слову. Я знаю, наступит день, когда я получу право вывести тебя из этих мрачных стен. Пока не тоскуй: наступит день победы и счастья. Меня укрепляет мысль, что я обнажаю меч сразу и за свой народ, и за свою любовь.
Они пошли r воротам. Валерия видела, как он в полном вооружении вскочил на лошадь и поехал впереди отряда. Ярко блестели шлемы воинов на закате, легко развевалось голубое знамя. И она долго-долго с тоской глядела им вслед.
Король Витихис деятельно готовился к войне. Последние тридцать лет правления Теодориха прошли в полном мире, работы было теперь много. Арсеналы и верфи были пусты, в громадных кладовых Равенны не было никаких запасов. Все это надо было снова пополнить. Притом каждый день к городу стекались то большие, то меньшие отряды войск, которые изменник Теодагад высылал из Италии. Витихис лично следил за всеми приготовлениями и этой неустанной работой заглушал сердечную боль. Он с нетерпением ждал дня, когда сможет вывести сильное войско против врага. Но как ни хотелось ему борьбы, он не забыл долга короля: послать к Велизарию Гунтариса и Гильдебада для переговоров о мире. Занятый приготовлениями к войне, король почти не видел своей королевы и не думал о ней. Матасунта же целые дни думала о нем. Но теперь ее страстная любовь обратилась в не менее страстную ненависть.
Она с детства привыкла смотреть на него, как на идеал. Все ее надежды, ее любовь были связаны с его образом, и она с глубокой верой ожидала исполнения своих желаний. И вот он женился на ней, но сердце его вечно будет принадлежать другой. Он разбил ее жизнь, и из-за чего? Из-за короны, для блага государства. Но слова – отечество, государство – ничего не говорили ее душе, напротив, с детства с этими словами связывались воспоминания о страданиях. И вот теперь, когда ради этого государства была разбита ее жизнь, ею овладело страстное желание уничтожить это государство.
«Он оттолкнул меня, разбил мое сердце из-за короны, – думала она. – Хорошо. Он раскается. Как он не пощадил меня, растоптал ногами мою любовь, так и я разобью его мечты: он увидит это государство уничтоженным, эту корону изломанной».
Ненависть изощрила ее ум. Как ни хотелось ей сразу
Скоро она в точности, не хуже самого Витихиса, знала все о положении государства: его силы, разделение войск, наступательные планы полководцев, все их надежды и опасения, с нетерпением ждала она случая поскорее применить все эти сведения ради мести, на гибель готов. Но приходилось ждать. Вступить в сношения с самим Велизарием она не могла надеяться, оставались римляне, которые, как она знала, были враждебны готами. Но с кем из них завязать сношения? И она осторожно разузнавала, кто из римлян опаснее всех для государства. К кому ни обращалась она с этими вопросами, все в один голос отвечали ей: префект Цетег. Но он был далеко, в Риме, и она не могла теперь вступить в сношения с ним. Приходилось ждать, пока готы двинутся к Риму.
Однажды она возвращалась домой в сопровождении только Аспы, стараясь избегать слишком людных улиц, В одном месте они встретили толпу, собравшуюся у стола фокусника. Аспа немного отстала, чтобы посмотреть фокусы. Матасунта, задумавшись, прошла дальше.
Фокусник был молодой, высокий мужчина с длинными светлыми волосами, белым лицом и черными, как уголь, глазами. Он очень забавлял толпу.
Постояв несколько минут около его столика, Аспа начала искать глазами свою госпожу и вскоре увидела, что толпа итальянских носильщиков, которые, очевидно, не знали Матасунту в лицо, загородили ей дорогу, и, как показалось Аспе, забрасывали камнями что-то лежавшее на земле. Только что хотела она бежать к своей госпоже, как вдруг фокусник, страшно вскрикнув, бросился в толпу. Там он на минуту нагнулся, поднял что-то и затем выпрямился. Тогда стоявшие подле него носильщики начали его бить. Фокусник с невероятной силой отбивался от них правой рукой, а левой придерживал что-то у груди. Эта неравная борьба продолжалась недолго, наконец, фокусник упал.
Тут Матасунта закричала:
– Оставьте несчастного! Я, королева, приказываю это вам! Сбежались готы и разогнали толпу. Фокусник поднялся и приблизился к Матасунте.
– Спаси меня! Защити меня, белая королева! – прошептал он, и упал у ног ее. В эту минуту подбежала Аспа. Внимательно посмотрела она на фокусника и вдруг, скрестив руки, опустилась подле него.
– Аспа, что с тобой? – спросила королева.
– О, госпожа, – ответила девочка, – он сын моего народа. Он молится богу-змею. Смотри, эти светлые волосы не его, они сдвинулись теперь в сторону, а под ними, видишь, какие черные. И кожа его, смотри, на груди такая же темная, как у меня. А вот на груди надпись – это священное письмо моей родины.
– Однако он подозрителен. Зачем это переодевание? Его надо взять под стражу.
– О, госпожа! Нет, не позволяй этого! Знаешь, что написано на его груди? Никто, кроме меня, не поймет этого, – прошептала Аспа. – Там написано: «Сифакс обязан жизнью своему господину, префекту Цетегу». Да, да, это Сифакс, он моего племени, я узнаю его. Сами боги посылают его нам!
– Да, Аспа, боги мести, – ответила королева и велела отнести человека дворец.
Глава XII