Схватка (журнальный вариант)
Шрифт:
Они были уже метров за десять.
— Стреляю! — предупредил Роман.
— Он воно що! — понимающе процедил высокий. И внезапно упал в снег, срывая автомат с плеча.
Роман нажал на спусковой крючок первым…
— А ну, хлопцы, бегим! — скомандовал начальник райотдела. — Черт знает, что у них там творится!
Он вслушивался в треск автоматных очередей. Стрельба шла беспорядочная, очереди частили, перекрывая одна другую, лес раскатывал их звонко
Учитель недаром прошел войну. Он быстро отличил, что один автомат — у каждого оружия свой «голос» — бьет через равные промежутки, скупо и экономно.
— У твоего Чуприны какая машинка? — спросил майор на бегу у Малеванного.
— Немецкая.
— Похоже, он отбивается.
Вытянувшись цепью, по лесу бежали солдаты — бойцы истребительного отряда.
Быстро темнело, и пробиваться сквозь густую чащу было трудно. Мешал и глубокий, протаявший за день, ставший вязким снег. Малеванный путался в полах длинной шинели и проклинал себя, что не надел ватник, — показалось, неудобно перед солдатами.
Он с тревогой думал, что вот сейчас наступит в лесу тишина, это значит — не выдержал Роман боя, прикончили Романа.
«Боевка» Рена вместе со штабом насчитывает десяток человек, так говорил Чуприна. Один против десяти…
— Внимание! — поднял руку Учитель. И Малеванному: — Уже близко дозор бандеровцев. Иди!
Лейтенант и еще двое солдат ушли в темноту. «Хорошо ходят, — отметил одобрительно майор, — ни звука».
— Тропа есть! Мины сняты! — доложил вскоре Малеванный. — Дозор покинул вышку, наверное, побежали к лагерю, на выстрелы.
Автоматы стучали совсем рядом.
Вся операция была продумана заранее до деталей. Майору не надо было отдавать новых приказаний. Он только следил, чтобы все шло так, как рассчитывали.
Солдаты и «ястребки» начали окружать плотным кольцом лесную поляну. На рукавах у всех белели повязки — чтоб не пострелять в темноте друг друга. На окружение отводилось двадцать минут. Майор уже поглядывал нетерпеливо на часы, когда наступила тишина. «Докопали хлопца», — пронеслось в голове. Майор поднял ракетницу, и бледный свет вырвал из темноты черные фигурки людей, сбившихся в кучу.
— Сдавайтесь! — крикнул майор.
В ответ снова заработали автоматы. Но их тут же перекрыли гранатные взрывы — вспышки больно ударили по глазам, и все было кончено.
Краевой провод перестал существовать.
Майор и Малеванный вошли в бункер проводника. Роман попытался встать, но тут же бессильно упал на пол.
— Он меня в спину, кат, — прошептал еле слышно.
Майор кивнул. Да, очевидно, очнувшийся проводник стрелял в спину — по кожушку Романа расплылось бурое пятно.
— Врача, быстро, — распорядился майор.
Рен не ушел далеко. Его нашли среди других националистов, разбросанных гранатными взрывами по поляне. Наверное, выстрелив в спину Романа, он кинулся к тайнику с архивами — и не добежал…
У бункеров встретились несколько человек, от усилий которых, храбрости и умения зависел исход всей операции. Начальник райотдела — Учитель… Лейтенант Малеванный. Ива Менжерес… Майор Лисовский… Ива подошла к Лисовскому.
— С победой вас, Стефан, — сказала очень просто. И поправилась: — Виновата: с победой, товарищ майор.
Лисовский улыбнулся:
— Это мне надо вас поздравить в первую очередь, товарищ лейтенант. — Он вдруг озорно подмигнул, зачастил: — Недавно получил с большим трудом партию дефицита. Имею французские чулки, итальянское белье. Люкс, перша кляса. Что желает прекрасная паника?
— Прекрасная паника желает, наконец, отоспаться, — устало сказала Ива.
На этом можно было бы поставить точку. Операция закончилась, а значит, закончился и наш рассказ. Но автор знает, что у читателей осталось несколько вопросов. Где же скрывалась зеленогайская учительница Мария Шевчук, которую референт СБ поручил ликвидировать Иве Меижерес? Что сталось с самой Ивой? Какова судьба Сороки, Кругляка, Яблонского и других бандитов? Как сложилась, наконец, доля Романа Савчука?
Ну, что касается Сороки и его приспешников, то здесь все понятно: сели они на добротно сколоченную украинским столяром дубовую скамью подсудимых. Грозным обвинением против них и других националистов стали, в частности, документы, что хранились в тайном бандеровском архиве.
На судебном процессе рядом с Сорокой сидели и те, кто прятался по бункерам и схронам, кто направлял руки убийц, указывал им цели, отдавал приказы о грабежах и поджогах. Сеть националистов, подготовленная в годы оккупации, была ликвидирована стремительным ударом в ту же ночь, когда перестало существовать логово Рена.
Роман Чуприна оправился от раны. У Настуси теперь есть отец — колхозный механизатор Роман Степанович Савчук.
А как же Мария Шевчук и Ива Менжерес?
Через много лет после описываемых событий автор отыскал бывшего начальника областного управления МГБ. Помните, того, что напутствовал Марию Шевчук в дорогу к обычному чекистскому подвигу? Он давно уже в отставке, и вряд ли кто из соседей по дачному поселку догадывался, какой удивительной судьбы человек живет с ними рядом. Чекисты и в отставке хранят молчание о событиях, в которых им пришлось участвовать. Но в данном случае правило было нарушено — прошло двадцать с лишним лет.
— Однажды, — сказал полковник, — мы перехватили закордонного курьера. Она переходила границу легально. Легенда была крепкая: из фашистских лагерей, дочь местного профессора и так далее…
— Офелия?
— Да. Такая кличка была у этой девицы. Подлинное имя — Ива Менжерес…
— Значит, все-таки Ива…
— Не торопитесь. На границе Иву-Офелию опознали как активную националистку из так называемого Закерзонского края. Она попала к нам. Дивчина злая, издерганная судьбой, плотно напичканная националистическими идейками.