Схватка
Шрифт:
Оставшееся до рассвета время Гнидон смаковал подробности той единственной ночи, которую он провел с Ланой, сожалея лишь о том, что мужская сила тогда покинула его, и он не смог овладеть ею так, как ему хотелось…
Утро выдалось на редкость солнечным. Туман – такой частый гость в горах – быстро рассеялся. Казалось, сама природа празднует сегодня избавление. Избавление от подлости, лжи и предательства. Гнидон стоял прикованным к скале, щурясь от яркого света. Метрах в десяти от него высилась груда камней. Лана шла в полной тишине, прерываемой лишь щебетанием птиц. Ей предстояло первой бросить камень презрения. Она выбрала самый маленький из попавшихся ей
Лана не стала дожидаться окончания казни. Она ощутила резкую потребность побыть одной и весь день бродила по горным тропам, пока усталость не настигла ее, и она заночевала прямо под открытым небом.
Мучения же Гнидона продолжались еще около часа, пока метко брошенный камень не забрал его жизнь.
Хитон, выполнив свой гражданский долг – бросив камень презрения, – не забыл, что он художник. Пристроившись в сторонке с холстом, он запечатлел для потомков сцену казни. Он выбрал тот момент, когда девушка с растрепанными русыми волосами первой бросила камень. Ему удалось точно передать те чувства, которые испытывала она в этот момент, и тот ужас, который охватил предателя…
Не-гуманоиды, злобно пыхтя, наблюдали за казнью. Их не волновала никчемная, с их точки зрения, жизнь предателя. Их взбесило то, что эти презренные рабы помешали их замыслам. Гнидон, исправно следуя их инструкциям, высыпал на себя содержимое пакета и с тех пор не мылся. Это позволило следить за всем происходящим в горах. Мокрицы, а это именно они были в пакете, исправно передавали изображение. Специальное устройство фильтровало многослойную картинку, выделяя те спектры, которые воспринимали глаза не-гуманоидов. Они видели все, но не могли слышать.
От досады наместник потерял над собой контроль, и его легкое тело призрака попало во власть порыва ветра. Куколки бросились закрывать окна. Страховочная инерционная катушка сработала, когда Флаан Тху почти достиг потолка. Медленно опускаясь, он не переставал ругаться, и охранники, с неизменным шипением, предпочли удалиться, чтобы не попасть под горячую руку.
Раньше, сразу после предательства одного из рабов, наместник решил, что эти смехотворные потуги не представляют ни малейшей опасности: «Я дам им поиграть в восстание, почувствовать себя героями, а потом нанесу свой удар. Это отобьет у этих презренных рабов лет так на сто не только охоту сопротивляться, на даже саму мысль, что это возможно». Но теперь дальше медлить было нельзя…
Раздался сигнал утренней побудки, и рабы, так и не отдохнувшие за ночь, начали готовиться к построению. Это была рутинная процедура, и, только когда через ворота в загон вошла группа вооруженных охранников, рабы поняли, что что-то случилось.
Первым из строя выхватили Катона, за ним последовал Тунон, и стало ясно, что не-гуманоиды целенаправленно забирают членов Комитета Сопротивления. Проклятый Гнидон сделал свое черное дело.
– Детон не напрасная жертва, – вначале робко, а потом все уверенней пронеслось над нестройными рядами рабов.
Наблюдая за арестами, Катон понял, что куколки знают не все. Часть членов Комитета осталась на свободе. Совпадало только общее число задержанных – пятнадцать. «Будет кому продолжить наше дело. Да и женщины не подведут. И Тана…» –
Прошло более двух недель, прежде чем Тана засобиралась обратно. Особых трудностей не предвиделось. На первом этапе Зана сопровождала их, и они возбужденно обсуждали перспективы восстания. Постепенно к ним присоединились женщины, нагостившись в своих семьях. Соскучившихся по своим мужьям, их не надо было подгонять. Дорога давалась на удивление легко. Только Лана замкнулась в себе и почти ни с кем не общалась. Тана приглядывала за ней и, как могла, поддерживала, опасаясь, что та сломается. Она еще не знала, что скоро ей самой предстоит пережить подобное.
По мере приближения к пещерному городу, нехорошие предчувствия стали овладевать Таной. Как-то слишком легко, весело и непринужденно протекал весь путь. Первые же встреченные ими женщины, еще за день до цели, поведали об арестах. Тана не сомневалась, что Катон в их числе, хоть никто и не знал подробностей. На последнем переходе она вспоминала их прощание, последнюю ночь любви и то, что интуиция не подвела ее. Расставаясь со своим суженым, она чувствовала, что им не суждено свидеться.
Вернувшись и узнав подробности, Тана не стала рыдать и убиваться, подавив свои чувства, а просто заняла его место, возглавив Комитет Сопротивления, пытаясь сохранить то немногое, что уцелело…
Каждое утро отряды рабов уныло месили ногами пыль и песок. Проходя мимо могилы Янона, они неизменно видели на ней свежие полевые цветы и светловолосую девушку с распущенными до плеч волосами.
«Прости меня, мой избранник, за то, что я так и не стала твоей. Прости за эту ночь с Гнидоном. Ты знал, что он – предатель. Ты всех нас предупредил, а я так поздно нашла твое предсмертное послание, написанное горячей кровью на холодной скале», – повторяла Лана каждое утро, склонившись над его могилой.
Не дай тебе бог, Лана, встретить на твоем жизненном пути еще одного Гнидона.
Хитон никогда не видел этой печальной сцены. Свой шедевр он написал со слов других.
Не-рэмы. Химикус-генетикус. «Возрожденная Радуга»
Двадцатиметровая статуя Великого Воителя грозно нависала над площадью Триумфа Завоевателя. Вырываясь из глаз Воителя, два луча – один кроваво-красный, другой ядовито-голубой, ослепляли всех и вся на самой площади и в прилегающих кварталах. Каждое утро две одинокие фигуры неизменно встречали на ней восход Гелиоса, после чего молча покидали площадь Национального Позора, как за глаза называли ее химикус-генетикус – жертвы очередной агрессии рэмов.
Через сорок минут Радий и Фосфорус достигли Центральной лаборатории химических исследований – места своей работы. Два вооруженных до зубов боевых рэма проверили их пропуска и разрешили им войти в пустующее здание. Рабочий день начинался через час, и эти двое, официально числящиеся уборщиками (профессия, которая на Кимике не существовала уже несколько столетий), собирались посвятить свободное время тайным делам. Чтобы попасть к месту своей настоящей работы, Радий, или Главный Химик, и Фосфорус – руководитель проекта по разработке Избирательного оружия, воспользовались потайным скоростным лифтом, который унес их на стометровую глубину. Теперь от Секретной Лаборатории – единственного места на Кимике, неподконтрольного рэмам, – их отделял двухсотметровый коридор. Пока они его преодолевали, на них непрерывно обрушивался мощный поток генной защиты, надежно ограждая от незваных гостей.