Шведская сказка
Шрифт:
Элизабет с огромным трудом взяла себя в руки и отодвинулась от Грегори, нащупывая дверную ручку. И тут она услышала его тихий голос:
— Когда я снова тебя увижу?
«Никогда», подсказывал ей рассудок, но губы помимо ее воли произнесли:
— Возможно, через несколько дней… Я еще не знаю.
— Когда мне тебе позвонить?
— Когда захочешь, — вырвалось у Элизабет, но она не пожалела об этом.
В конце концов, они могут поговорить по телефону и о музыке, и о книгах и обо всем…
— Я хочу видеть тебя, ты понимаешь? Я хочу тебя, как никогда и никого не хотел в жизни, — все так же негромко сказал Грегори.
Сердце Элизабет дрогнуло и словно рухнуло вниз. Но ведь и она хочет этого мужчину, так хочет, что у нее пересыхают губы и перехватывает горло спазмом. Что с ней происходит? Она не испытывала таких чувств никогда и ни к кому, спокойно ждала очередного свидания с Джеком, когда они были еще только помолвлены, также спокойно и с удовольствием занималась с ним любовью после свадьбы. Но чувство, нахлынувшее на нее сейчас, не было спокойным. Это было что-то за пределами человеческого понимания…
— Я что-нибудь придумаю, — сказала она. — Найду безопасное место для встречи. И сразу же скажу тебе.
— Я позвоню через два дня, — сказал Грегори и снова привлек Элизабет к себе.
И снова она ощутила этот вихрь и ураган, который точно уносил ее в бездну, но при этом она не испытывала страха, а лишь какое-то восторженное восхищение. Она лишь много позже поняла, что это заговорило ее тело, до тех пор остававшееся немым и не разбуженным. И еще она поняла, что такое состояние называется страстью.
С большим трудом она заставила себя выйти из машины и, не оглядываясь, почти побежала через скверик к дому. К счастью, Джек еще не пришел с работы и у нее было время немного успокоиться и вести себя так, как она вела себя всегда. Джек ничего не заподозрил, к тому же он настолько доверял жене, что у него и мыслей-то никаких не могло возникнуть о каком-то ее экстравагантном поступке.
Ночью она, вопреки обыкновению, очень долго не могла заснуть. Все время вспоминался первый поцелуй с Грегори, его теплые, твердые губы, и та волна горячей нежности и истомы, которую этот поцелуй вызвал. Лицо ее горело, она несколько раз вставала, умывалась холодной водой, даже выпила таблетку легкого успокоительного средства, которое имелось в доме «на всякий случай». Именно на всякий случай, потому что и Джек, и она отличались завидным здоровьем и даже обыкновенные простуды обходили их дом стороной. Теперь же Элизабет чувствовала себя совершенно выбитой из колеи.
«Не нужно себя обманывать: я хочу его видеть. Пусть это безнравственно, пусть это опасно, но я не могу задушить в себе это влечение. И не стану даже пытаться. Возможно, он сам одумается, поймет, над какой пропастью занес ногу, возможно, даже не станет больше звонить. Вот тогда я и возьму себя в руки и начну опять прежнюю жизнь. А пока…
Я чувствовала, что Швеция для меня — это воистину сказочная страна, и со мной здесь обязательно случится что-то волшебное. И вот — случилось. Пусть больше ничего не будет, пусть мы никогда снова не увидимся, но сейчас я должна сказать самой себе: ты влюблена, дорогая. И не просто влюблена, а захвачена тем, что в дамских романах называют «страстью». Немногие могут похвастать тем, что у них в жизни были такие ощущения. Да, страсть длится недолго, да, мы никогда не будем по-настоящему вместе. Но эти переживания я никогда не забуду».
Утром Элизабет встала совершенно разбитая, даже Джек поинтересовался, не больна ли она. Она сослалась на сильную головную боль и добавила (что было почти правдой):
— Я слушала вчера органный концерт в церкви и, кажется, музыка на меня слишком сильно подействовала. Пойду погуляю вдоль озера, все пройдет.
— Ты слишком уж впечатлительна, старушка, — улыбнулся Джек. — А может быть ты…?
Они давно хотели ребенка и не принимали никаких мер предосторожности, но после первого выкидыша Элизабет никак не могла забеременеть. Правда, обращаться к врачам они пока считали преждевременным: слишком мало времени прошло, чтобы беспокоиться.
Поэтому Элизабет только покачала головой с виноватым видом.
— Нет… Хотя… Подождем пару недель, возможно…
Это вырвалось у нее совершенно инстинктивно, она словно предчувствовала, что события могут повернуться самым неожиданным образом и нужно быть к этому готовой. Точнее, подготовить Джека. Они любили друг друга почти каждую ночь, и Элизабет получала от этого удовольствие, но после вчерашнего поцелуя…
После прогулки и выпитой на свежем воздухе чашки кофе ей стало немного лучше, во всяком случае, она уже могла здраво рассуждать о том, что же ей делать, если Грегори все-таки позвонит. Где они могут встретиться? Где-нибудь за городом, в безлюдном месте? Но это значит, что ей снова придется брать такси, а обратно возвращаться на машине Грегори и добром это не кончится. Что же делать?
Когда она вернулась домой, то почти сразу же раздался телефонный звонок. Сердце Элизабет екнуло, хотя телефонные звонки в их доме были не такой уж редкостью. Но она-то ждала одного-единственного, и была даже немного разочарована, когда услышала в трубке голос одной из своих местных приятельниц Биргит. Это тоже было вполне естественно, потому что Элизабет обзавелась уже многочисленными знакомыми и друзьями среди шведов, которые вообще считали ее своей и полностью ей доверяли. Знакомства обычно завязывались на дипломатических приемах, а потом как-то незаметно переходили в неформальные отношения вне стен посольства.
Точно также произошло и с Биргит — журналисткой из газеты «Дагбладет». Потом выяснилось, что она снимает квартирку недалеко от дома Олафсенов, и пару раз приглашала к себе в гости Элизабет с Джеком. На третий раз Джек забастовал и сказал, что их посиделки прекрасно можно проводить и без него, а если Биргит хочет общаться с ним, то он всегда рад видеть ее у себя дома.
После обязательного обмена приветствиями и традиционных вопросов о делах и здоровье, Биргит перешла к делу, ради которого и звонила:
— Слушай, Бесси, я хочу попросить тебя об одолжении. Меня посылают на неделю в Бельгию, в командировку, а на обратном пути я бы хотела заехать проведать родителей в Амстердам. Ты не могла бы это время присматривать за моим котом и цветами? Обычно это делает моя соседка, но бедняжка сломала ногу и лежит в больнице.
Элизабет на несколько секунд потеряла дар речи. Словно кто-то подслушал ее затаенные мечты и преподносит готовое решение мучившей ее проблемы. Она выровняла дыхание и сказала самым спокойным тоном: