Шведская сказка
Шрифт:
Исследование показало, что у Элизабет — скоротечный рак позвоночника. Скорее всего это были отголоски ее операции двадцать лет назад: по-видимому, метастазы все-таки остались в организме и проникли в позвоночник, а теперь что-то вызвало их развитие. Так или иначе, операция уже была бессмысленной, потому что слишком много времени метастазы расползались без боли, подтачивая организм изнутри. Врачи были честны с Джеком, они сказали, что жить его жене оставалось от силы полгода, и что медицина в данном случае совершенно бессильна.
Элизабет выписали из госпиталя, но прежняя жизнь уже не могла продолжаться. Прекратились поездки, исчезла радость от жизни, постоянно мучили боли в
Когда Элизабет почувствовала, что все уже скоро закончится, она попросила Джека помочь ей составить новое завещание. То есть в материальной части ничего не менялось: все переходило к Джеку, а после него в равных долях — к детям. Но она хотела добавить туда лишь один пункт, касавшийся церемонии ее похорон.
— Ты удивишься, конечно, — тихим голосом сказала она, когда Джек сел рядом с ее постелью, — но мне хочется быть похороненной в Москве. Нет, не нужно везти туда тяжелый гроб и искать место на кладбище, там это очень сложно. Я хочу, чтобы меня кремировали, а урну с прахом отвезли в Москву и развеяли прах над Москвой-рекой в районе Коломенского.
— Коломенского? А что это такое?
— Это старинная усадьба-музей возле Москвы-реки. Это — самое мое любимое место в этом городе, я часто гуляла там с друзьями и плавала на маленьком теплоходике по реке. Грегори и Тамара тебе помогут, я им уже написала. Ты можешь даже не ездить в Россию, просто как-нибудь переслать туда урну с моим прахом. А все остальное сделают мои друзья…
Джек судорожно вздохнул, стараясь скрыть слезы, и покачал головой:
— Нет, милая, я буду с тобой до конца. Я не баловал тебя ласковыми словами при жизни, ты знаешь, но теперь скажу: мне повезло. Ты — лучшая в мире жена…
— И мать, — добавил нежный девичий голос.
Элизабет и Джек обернулись: в дверях стояла Грета и полными слез глазами смотрела на мать. За ней, стараясь выглядеть спокойно, стоял Грег.
Элизабет нежно улыбнулась всем троим:
— Вы — самое дорогое, что у меня есть. Постарайтесь сохранить ваши близкие отношения всю жизнь. Поклянитесь мне, что раз в год, в день моего рождения вы будете встречаться и проводить вечер вместе, как бы ни сложилась ваша жизнь.
— Мы клянемся, — сказал Грег, а Грета и Джек, словно эхо, повторили его клятву.
Грег подошел ближе, встал на колени возле кровати матери и взял ее руки в свои. Она с нежностью заглянула ему в глаза — темные, с золотыми искорками, и вдруг память вспышкой унесла ее на двадцать лет назад, когда ее возлюбленный, там, в Стокгольме, смотрел на нее с такой же нежностью. Была: весна, молодость, красота, счастье…
Да, она прожила счастливую жизнь, она оставляет двух прекрасных детей, которые станут опорой друг другу и Джеку. Конечно, обидно умирать, едва дожив до пятидесяти лет, но такова судьба…
Вечером у Элизабет было прекрасное настроение, она даже поужинала вместе с мужем и детьми, боли внезапно отпустили ее. Когда все разошлись по своим комнатам, муж и дети горячо молились про себя, чтобы произошло чудо и их любимая мама и жена поправилась и стала такой же прекрасной и энергичной, как прежде. Наутро, когда Грета принесла матери утренний кофе, она увидела, что Элизабет спит, но как-то уж очень спокойно. Через несколько минут стало понятно: Элизабет тихо умерла во сне. Бог избавил и ее, и ее близких от сурового испытания наблюдать агонию близкого человека. Она не дожила до своего пятьдесят первого дня рождения всего три дня.
Когда после смерти Элизабет прошло сорок дней, уже наступило лето, Джек, Грег и Грета отправились в Москву, чтобы выполнить ее последнюю волю. Для всех троих это был первый визит в Россию: любовь Элизабет к этой стране им не передалась, равно как и ее прежняя необычная тяга к Швеции. Они были стопроцентными, настоящими американцами, хотя дети Элизабет и были ими по крови лишь наполовину.
В Шереметьево их встретили все сотрудники фирмы Элизабет. Теперь бразды правления полностью переходили в руки Григория и Тамары, таково было распоряжение Элизабет. А главной, американской фирмой должна была со временем начать управлять Грета: пока она только училась в колледже искусству делового менеджмента. Грег же через год должен был получить первый офицерский чин и отправиться служить на один из кораблей американского флота.
К встречающим через таможенный контроль вышли высокий, седой мужчина с военной выправкой, красивый темноволосый юноша и… копия Элизабет, молодая, красивая девушка с огромными голубыми глазами и белокурыми волосами. Грета была даже красивее своей матери, точнее, обаятельнее. На секунду встречающим показалось, что сейчас следом за ними появится и сама Элизабет — стройная, подвижная, энергичная, с чуть-чуть поседевшими белокурыми волосами и сияющей улыбкой… Увы!
Теплым, дождливым июльским днем на пристани в Коломенском собрались все русские друзья Элизабет, Джек, Грег и Грета. Их ждал специально зафрахтованный катер, капитану которого объяснили, для какой церемонии должно послужить его судно. Капитан слегка удивился: в его долгой жизни ничего такого никогда не было, но быстро понял, как можно все это организовать. Он пообещал, что вверенное ему суденышко развернется у Федоровского монастыря и замедлит ход, чтобы можно было развеять прах. Так все и было. Катер сделал разворот и почти остановился, генерал встал и взял с сиденья рядом небольшой бархатный мешочек. Раскрыл его и стал сыпать в воду серый порошок. Это был прах Элизабет. Все окружили его и быстро поддержали, когда в какое-то мгновение он качнулся. Дети же откровенно рыдали и ничего не видели сквозь слезы. К ним подошли Григорий и Тамара, Григорий обнял юношу, Тамара — девушку. Они тоже плакали, хотя и не так безудержно.
На какое-то мгновение в поле зрения Тамары оказались оба: ее муж и сын Элизабет, чьи лица были совсем близко к друг другу. И ее точно пронзила внезапная догадка: так они были похожи. Конечно, некоторое сходство у Грега было и с Джеком, но когда рядом с ним оказался его настоящий отец, никаких сомнений не оставалось.
Тамара словно застыла, оглушенная мыслью о том, что когда-то ее муж и Элизабет… Но как это могло произойти? Григорий никогда не бывал в Америке, а Элизабет стала приезжать в Россию совсем недавно. А Швеции? Это походило на фантастику: как он мог встречаться с супругой американского военного атташе за границей, где все друг за другом следят? Это просто нереально. Если бы сотрудник советского посольства хотя бы раз встретился с иностранцем без специальной санкции начальства, его карьера была бы сломана раз и навсегда.
Григорий же, обнимая своего сына, даже не подозревал о связывающих их кровных узах. Ведь Элизабет никогда ни словом, ни намеком не давала ему повода думать, что их короткий, яркий роман-вспышка принес такие плоды. Зато он знал, почему ему сошли с рук встречи с Элизабет, о которых соответствующие сотрудники посольства, конечно же, знали. Он получил задание войти в доверие к американке и через нее найти подходы к ее мужу. Конечно, он не собирался этого делать, но согласился, прекрасно зная, что очень скоро Элизабет уедет с мужем в отпуск, а за это время закончится и срок его командировки.