Швейк жив!

Степанов Сергей

Гашек. Да уж, уверенно скажу, что лучшего знатока пражских злачных мест не сыскать.

Артур. Ты так скажи: не сыскать лучшей кандидатуры для эпатирования трусливой буржуазной публики. Киш – коммунист, Киш – агент Третьего Интернационала, Киш – организатор революции в Вене.

Гашек. Увы, неудавшейся революции (вздыхает). Как и в Кладно. Ну а поскольку мировая революция не состоялась, он пишет пьесы, а я занялся Швейком. Мы оба ушли в литературу.

Артур. Обывателя надо подготовить к революции

путем переворота в культуре. В адском подземелье фешенебельного отеля «Ардия», в самом сердце торгашеского Вацлавака, растет и крепнет могильщик буржуазного строя. «Революционная сцена» разрушит старый мир и всю его цивилизацию. Ведь что такое цивилизация? Красивый обман для прикрытия внутреннего разложения. Пьеса «Успение Тоньки Виселицы» – кость в глотке сытого зрителя. Но это только начало. Мы экспериментируем с пантомимой, театром ужасов, эротикой, наконец.

Гашек. Уже были подобные эксперименты. До войны в Праге некий Местек обнаружил сирену и показывал ее на улице Гавличка, на Виноградах, за ширмой. В ширме была дырка, и каждый мог видеть в полутьме девку с Жижкова. Ноги у нее были завернуты в зеленый газ, волосы выкрашены в зеленый цвет, на руках были рукавицы на манер плавников, из картона, тоже зеленые. Детям до шестнадцати лет вход был воспрещен, а кому было больше шестнадцати, те платили за вход, и всем очень нравилось, что у сирены большая задница, а на ней написано: «До свидания!» Зато насчет грудей было слабо: висели у ней до самого пупка, словно у старой шлюхи.

Артур. У Ксены с этим все в порядке.

Ксена. Артур, без пошлостей!

Артур. Эпатаж служит революции.

Гашек. Я устал от пафосных слов о революции. В Чехословакии сложились все условия для социального переворота. Есть крупное индустриальное производство, рабочий класс, сельские пролетарии, радикальная интеллигенция. Даже «Революционная сцена» имеется. Но знаешь, чего не хватает?

Артур. Чего?

Гашек. Революционного духа, без которого нельзя опрокинуть буржуазное государство. В тихой, уютной Чехословакии можно сколько угодно произносить зажигательные речи, но никто не пойдет на баррикады. И ты, пролетарский граф Эмиль Артур Лонген, просто безобидный теленок, как и все остальные.

Артур. Так напиши для нас пьесу о России. Мы узнаем, что нам следует делать.

Гашек (устало). Я уже выступал с рассказами о своем большевистском опыте в кабаре «Семерка червей». За сто крон должен был паясничать перед публикой, которая приходила набить свои толстые утробы и потанцевать, а в перерывах посмеяться над неудачливым большевистским агитатором.

Артур. Ты был один на сцене, а у меня целая труппа. Мы расшевелим обывателя. Хотя бы одноактную пьесу. Чего тебе стоит, Ярда!

Гашек. Уговорил. Только боюсь, что к тому времени, как я закончу «Революционную сцену» выкурят из подземелья «Адрии».

Артур. Зачем нам темное подземелье? Пролетарский театр должен жить под синим небом, играть на городских улицах и площадях. Вовлекать в игру случайных прохожих! Ксена! Покажем нашему будущему автору танец апачей! Представь себе. Армия

мстителей спускается с высот Монмарта, чтобы снять скальпы с сытых буржуа. Вацлавак недаром называют пражскими Елисейскими полями. Так разрушим старый мир!

(Артур пускается в дикий танец, жонглируя комбинацией ножа, револьвера и кастета. Ксена срывает со своих плеч красное боа, размахивает им как знаменем и присоединяется к танцу. Они поют рефрен «Марсельезы»)

К оружию, друзьяВставайте все в строй,Пора, пора!Кровью гнилойОмыть наши поля!

(В разгар танца Ксена подворачивает ногу на неровной брусчатке и падает. Артур помогает ей подняться. Ксена тяжело дышит. Она извлекает из выреза платья пудреницу, открывает её и издает возглас отчаяния)

Ксена. Артур! В моей пудренице закончился порошок!

Артур (старается успокоит жену). Не паникуй! Мы сейчас купим кокаин в аптеке.

Ксена (истерично) Где? Где ближайшая аптека?

Гашек. Ксена, сразу видно, что ты не коренная жительница Праги. В двух шагах отсюда находится самая старая городская аптека «Адам», она существует едва ли не со времен Адама и Евы.

Артур. Да, да, Ксена. Отличная аптека, не беспокойся. Там продают очищенный кокаин немецкой фирмы «Марк», уже расфасованный по дозам. Морфий тоже продается в ампулах, а еще героин – патентованное средство для ращения и укрепления волос.

Гашек. Сушенных жаб и прочие средневековые снадобья там тоже можно прикупить.

Артур (обнимает за плечи трясущуюся жену). Мы пошли к «Адаму» за артистическим вдохновением. Ты с нами?

Гашек. Нет, мне за пивом.

Артур. Не забудь, ты обещал нам пьесу!

(Артур уводит еле держащуюся на ногах Ксену.)

Гашек. Вот и делай революцию с такими людьми. В самый разгар сражения им потребуется порошок для вдохновения. Однако пива мне здесь не нальют. Надо найти заведение попроще – из тех, где собираются уличные девки и прочие приличные люди, которых не пускают в «Златой гус» или в «Репрезентяк»

Явление 7

Гашек, Ярослав Панушка.

Гашек не успевает сделать и нескольких шагов, как натыкается на очередного приятеля – художника Ярослава Панушку, толстого флегматичного добряка, чье благодушие не может скрыть напускная грубость. Он в дорожной одежде с этюдником в руках.

Панушка. Ярда! Ты ли это, скотина!

Гашек. Ярушка Панушка! Позволь, я помогу тебе с этюдником.