Сибил
Шрифт:
… И чуткое сердце Брот подсказывало, что она видела эту маленькую звездочку… Что же будет дальше?
… Сегодня, наверное, впервые за всю свою жизнь, Ума не спала ночью. Крутилась в постели, даже пару раз вставала и подходила к окну, всматривалась в короткую летнюю ночь. И думала, думала, думала…
Снова эта заноза вонзилась в её сердце! Мать, её собственная мать зачем-то приказала привезти сюда эту девчонку, хотя сама строго-настрого запрещала какое-либо общение детей с теми, кто жил за стенами Города. Один только Даур смело нарушил этот запрет! Храбрец он или
Девочка тяжело вздохнула. Хорошо ещё, что Даур вчера так и не увидел эту… как её там… Сибил… Он остался тренироваться в стрельбе из лука, а Ума вернулась во дворец. Вскоре и Науш догнал её. Тут-то они и встретились с этой Сибил. И познакомились… Вспомнив, как это было, девочка горько усмехнулась. Кстати, Наушу она, кажется, даже понравилась, он улыбался ей, как дурак.
Ночной полумрак быстро таял за окном. Поднимавшееся на востоке румяное светило несло в мир новое утро, новые радости и заботы. А для Умы в этом новом дне вовсе не было никакой радости, одно огорчение, ведь где-то здесь, во дворце, наверняка спокойно дрыхла эта девчонка!
"Не могу, не хочу быть с ней рядом, под одной крышей!" – так и не сомкнувшая глаз Ума поднялась с постели, накинула платье и тихонько выскользнула на улицу. Дворец ещё спал, только на заднем дворе слышались негромкие звуки (Ургана строжайше запрещала шуметь, а тем более нарушать ее сон!). Ума знала, что это привезли продукты: мясо, овощи и фрукты.
Единственное, чего никогда не было во дворце – это молока. Ургана на дух не переносила ни само молоко, ни молочные продукты. Когда-то она даже хотела запретить людям вообще держать коров и коз, но Кер, когда она высказала своё предложение, неожиданно нахмурился.
– Не сходи с ума! Давно себе нервишки не щекотала? Хочешь бунта?
– Это ещё почему? – не поняла Правительница.
– Да потому, что люди в Городе дохнуть начнут. С голодухи, понимаешь? А то ты не знаешь, что у многих корова или коза – это единственное, что кормит целые семьи!
– Но… – хотела было возразить Ургана, но на этот раз Кер был неумолим.
– Да, я понимаю – однажды ты уже расправилась со всеми непокорными, даже целый род ноев истребила, а уж они-то были умны и почитаемы всеми. Но ты не пожелала видеть их рядом с собой, знала о том, что они провидцы и лекари, что люди могут прислушаться к ним, а если чего, то и вовсе пойти за ними…
Он резко замолчал, потом развернулся и довольно грубо заявил Ургане:
– Только это не значит, что если ты терпеть не можешь молоко, то и все должны от него отказаться! Не перегибай палку! Уяснила, о чем я?
Что-то было во взгляде Кера такое, что Ургана подумала совсем немного… и согласно кивнула. Единственное, что она позволила себе сделать – это установить строжайший запрет на молоко и молочные продукты во дворце. Даже крошечную Уму в первые месяцы жизни кормила привозимая по нескольку раз на дню кормилица.
И вот теперь, прислушавшись к доносившимся с заднего двора звукам, Ума скользнула за угол. Так и есть – кухарка и ее помощница принимают привезенные продукты. Небольшие ворота, через которые проехала повозка, были открыты.
Через пару минут Ума уже быстро шагала по извилистой улочке прочь от дворца. Утро, несмотря на поднимавшееся солнце, оказалось прохладным, и девочка зябко поежилась. Неожиданно в горле появился комок, а глаза защипало от слез. "И почему все так? Почему я должна не спать по ночам, мерзнуть тут, на улице? Зачем мать так приблизила ко мне того, кого я никогда в жизни не хотела бы больше увидеть?!"
Слезы обиды все-таки прорвались наружу, губы Умы задрожали, и она горько всхлипнула. Сзади послышался какой-то шум, девочка обернулась, и тут же уткнулась во что-то мягкое.
29
Оказалось, что Ума врезалась в женщину, которая буквально только что шагнула на улицу из одного дома. На дороге, чуть в стороне стояла богатая повозка, и женщина явно собиралась в нее сесть.
– Ой! – Ума откачнулась от незнакомки и всхлипнула.
– Ой! – Женщина всплеснула руками и испуганно вгляделась в девочку. – Ты ушиблась, милая? Тебе больно?
Ума затрясла головой, пытаясь показать, что с ней все в порядке, и одновременно сдерживая рвущиеся наружу слезы.
– Но ты же плачешь! – воскликнула незнакомка.
– Нет-нет, все нормально!
Не станешь же объяснять, что мир вокруг стал темным и неприглядным из-за… Да и отчего он стал таким – тоже не будешь рассказывать первому встречному!
Но не тут-то было! Женщина некоторое время внимательно смотрела на девочку и взгляд ее потеплел. Она спросила, как зовут девчушку. Ума тихонько шмыгнула носом и тоже посмотрела на нее. У женщины было красивое доброе лицо, длинные седые волосы убраны в сложную прическу. Из-под дорожного плаща виднелось простое, но красивое платье. Женщина явно была знатная, но не высокомерная. Ума назвала свое имя.
– А меня зовут Брот, – улыбнулась женщина и неожиданно предложила девочке прокатиться на повозке. – Видишь ли, я уезжаю… А ты как бы проводишь меня. Согласна?
Ума посмотрела на нее и почему-то согласилась. Брот помогла ей забраться в повозку, сама простилась с хозяйкой дома, и вскоре возница уже шевельнул вожжами, трогаясь в путь.
Брот поинтересовалась – удобно ли Уме сидеть. Та утвердительно кивнула. Если честно, то девочка никогда и никуда не ездила. Ургана и сама никогда не покидала Города, и дочь ее всегда была здесь. И сейчас этот нехитрый процесс даже немного отвлек Уму от тяжелых мыслей.
– Скажи честно – ты точно не ушиблась? – еще раз спросила Брот. Увидев, что девочка отрицательно качает головой, она мягко поинтересовалась: – Так что же тебя так расстроило?
– Да так… Просто… – Ума грустно вздохнула. – Я этого не хотела, но это получилось…
Брот выслушала столь витиеватый ответ как ни в чем не бывало и согласно кивнула:
– Да, так бывает. И довольно часто. Надеюсь, ты не разбила чью-то любимую чашку?
– Нет, – Ума даже чуть улыбнулась, – это другое!