Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь
Шрифт:
Женщины около Желтой реки носят такие же шубы, как и мужчины, и такие же шапки. Особой женской покрышки на голову у здешних женщин нет, так что женщину спереди можно отличить только по серьгам в ушах и по тому еще, что сзади серег видны спускающиеся за спину косы. Украшения, которые у других племен скопляются на голове или на груди, у северных тангуток находятся на спине.
Девицы у сань-чуаниьских тангутов носят несколько кос, опущенных вдоль спины. Волосы, спускающиеся с темени и затылка, заплетаются в мелкие косички числом до десяти; эти косички нашиваются на широкую, вверху шире ладони, ленту или полосу из материи; к нижнему краю этой ленты на уровне пояса пришит щиток или трапециевидный коврик с толстой подкладкой, который кажется подвешенным к концам косичек: он сверху покрыт красной дабой; на середине его пришит мелун, медный кружок. Из-под этого коврика висит более узкая лента на такой же толстой подкладке; на ней нашивается ряд крупных раковин. Височные волосы образуют две косы, которые гораздо толще средних косичек. Эти две косы также опускаются на спину и висят по сторонам косичек, но отдельно от них. Они также подшиваются тесьмой, которая длиннее кос и достигает пят; нижний конец тесьмы, где коса кончается, покрывается красной материей, на которой нашиваются белые круглые бляхи, вырезанные из морских крупных раковин, у других – сердолики. Иногда височных кос четыре: две с правой стороны головы и две с левой; тогда две крайние висят отдельно, а концы двух других соединены цепью из чохов, лежащей поперек спины. Такие же украшения мы встречали и на молодых замужних женщинах.
Около Лабрана мы встретили уже другой обычай. Здесь мы видели убранство волос на девице, дочери старика Амисалуна, который потом нанялся на службу в наш караван. У нее все волосы были также зачесаны назад, но заплетены не менее, как в тридцать мелких кос, опущенных вниз по спине; одна коса, более толстая, опускалась с темени и лежала посередине спины. На концы мелких кос был подвешен венок, согнутый из толстого разноцветного шнура в виде четырехугольной рамки; к верхней части венка симметрично были прикреплены два белых пушистых помпона. На средней толстой косе были нашиты три металлические бляхи, одна ниже другой, приходившиеся между крыльцами; а ниже к косе подвешена широкая красная, толсто подложенная, лента, спускающаяся до пят и кончающаяся красной шелковой бахромкой. Девица была в красной рубахе и сверху в синей шубе; косы висели поверх шубы.
В том же роде мы видели женское убранство волос и в деревне Анкур, к северу от Джони, то есть волосы разбиты на несколько десятков мелких кос и отпущены на спину, а одна толстая коса висит в середине между ними. Нижние концы мелких кос прикреплены к горизонтальной красной ленте, толсто подложенной, покрытой вышивкой и усаженной рядом из медных мелких блях; к этой ленте пришиты два треугольника, опущенные вершинами вниз; они также на толстой подкладке, сверху покрыты красной материей, по которой вышиты крестики и точки. К нижним концам треугольников прикреплена сложная привеска, состоящая из медных пластин, колец и репейков. Эта привеска имеет вид поставленной вверх ногами буквы А или Д. Снаружи на пластинах иглой нацарапан орнамент в виде розеток, в центре которых вставлены коралловые зерна. На нижнем конце этой привески – железное кольцо, к которому прикреплена тесьма длиною до двух аршин; так как кольцо приходится почти у нижнего подола тубы, то тесьма эта, чтобы не волоклась по земле, подоткнута за пояс у левого бедра. Средняя толстая коса сверху прикрыта тесьмой, на которой насажен ряд из десяти круглых медных блях, а ниже пояса тесьма покрыта только вышивкой.
В деревне Шён-пын, к востоку от города Боу-нан, мы заметили убранство волос у трех женщин; оно более сходно с сань-чуаньским, то есть десять или около десяти мелких кос в середине и две толстые по бокам. Но здесь боковые косы не висят отдельно, а более или менее прочно прикреплены к висящему ниже щитику, который или имеет вид трапеции (усеченного и обращенного вниз вершиной треугольника), или квадрата, покрытого вышитыми крестиками, или узкого пояса, усаженного бляхами.
Замужние женщины в Северном Амдо носят сзади толстые, сшитые из материи и простеганные полосы в ладонь и более шириной; две из них укрепляются на бедрах и перекрещиваются сзади ниже пояса; другие три прикрепляются верхними концами к волосам на шее и висят вдоль спины отвесно. Все они усажены или кружками, выточенными из раковин, нашитыми иногда в три ряда, или цельными раковинами, а также репейчатыми розетками. Концы их имеют очертание, напоминающее алебарду; дугообразный край снабжен густой и длинной бахромой. Такой убор я видел на тангутках около монастыря Марцзана, и образцы его мне удалось купить на рынке в городе У-ян-бу [48] . На праздниках в Гумбуме я видел много женщин с этим убором.
48
Они находятся в музее Восточно-Сибирского отдела Географического общества в Иркутске.
В Южном Амдо, к югу от Джони и Минь-чжоу, т. е. в системе Голубой реки, этих уборов уже не встречается. Даже уже в Джони женщины носят костюм китайский и спинных тангутских украшений здесь не видно. Жена хозяина нашего дома в Джони имела три косы, которые у нее висели за спиной; волосы на голове ее были покрыты повязкой вроде шапочки с вырезами над ушами и с отверстием на затылке, в которое была пропущена средняя толстая коса. Снаружи вся эта накладка сплошь была усажена красными кораллами.
Около Сун-пана женщины носят одну косу, которая искусственно удлиняется и утолщается посредством чужих волос; ее носят или опущенной сзади, или намотанной венцом вокруг темени, иногда даже вокруг шляпы. Шелковая кисть, которою кончается коса, прикрывает одно из ушей. В косу бывают пропущены нитки нанизанных бус.
Серьги я видел двух типов; один тип – серьга, состоящая из кольца, от которого вниз идет проволока с нанизанными на нее двумя или тремя бусинами, чаще из красного коралла; концы проволоки и промежутки между бусами обмотаны той же проволокой. Такого типа серьги из серебра или олова самые обыкновенные в Сань-чуани у широнголок [49] ; такие же серьги носят и тангутки в Джони [50] . У тангутских женщин в Лабране и деревне Анкур серьга состоит из большого серебряного кольца, иногда из серебряной пластинки, согнутой кольцом; привески нет, а на передней стороне кольца помещены группами крупные зерна кораллов в широкой оправе. Диаметр кольца достигает иногда до 3 1/2 дюймов длины.
49
Передняя дуга кольца иногда обращается в пластинку с простейшим рисунком, например в виде веточки.
50
И в Ордосе у монголок серьги принадлежат к этому же типу. Ордосская серьга – один из самых простейших типов. Серьга состоит из обрывка проволоки, верхний конец которой загнут дугой и продет в ухо, нижний конец продет через две-три бусины и загнут волютой или просто крючком, чтобы бусы не скатились. Иногда и этого бывает проще: бус нет, проволока согнута в виде цифры 8 и вся серьга тут.
Хотя выше сказано, что женщины и девицы носят такую же шапку, как и мужчины, но иногда я замечал одну небольшую особенность, именно на верхушке шапки небольшой металлический стержень. Кажется, на этот стержень в более праздничное время надевается кружок, окруженный бахромой из шелковых шнурков. Такие шапки мы заметили в Лабране, в дер. Рчили (на Желтой реке ниже Гуй-дуя) и около города Сун-пана.
Из принадлежностей мужского костюма нужно упомянуть о лядунках, или сумках для патронов, которые напоминают своей формой киргизскую «кисэ»; они имеют такую же полукруглую форму, шьются из кожи, но иногда и из войлока; сумка привешена к поясу. К поясу прикреплен также ремень, который надевается через плечо; он увешан медными трубками, числом до девяти, и напоминает русскую старинную берендейку. Кроме лядунки, киргизов напоминает еще рожок для носового табаку; он совершенно такой же формы, как киргизский чакча, делается из черного рога яка и бывает украшен резьбой из белой кости [51] .
51
Лядунка и два рожка были доставлены мной в Иркутский музей; на одном рожке между прочим резьбой представлено колесо меж двумя рыбами.
У тангутских замужних женщин, как на Желтой реке, так и в Джони, на поясе подвешивается медный крючок и еще якоря; он служит для поддержания подойника во время доенья коров и называется лоузон или жозун.
Из молока тангуты делают белый рассыпающийся комочками сыр, по-тангутски чура; кроме того, из молока приготовляется род варенца, по-тангутски шю. Ни кумыс, ни водка из молока тангутам неизвестны. Хлеб пекут в котлах в виде толстых лепешек. Широнгольские хлебы в формах – неизвестны.
В Амдо тангуты держатся трех вероучений: желтой веры, или учения Цзонкавы, веры сангаспа, или хонь, и веры бонбо; кроме того, есть небольшая часть тангутов около Баян-жура, которые исповедуют ислам (это может быть отангутившиеся салары или тюрки). Из трех названных вер господствует желтая вера.
Сангаспа, или хонь, рассеяны, по-видимому, по всему Амдо, но у них нет таких больших центров, как у желтоверцев, да и немногочисленны их монастыри. Самый северный из них – Ача-нандзун; есть их монастырь в местности Ригава, на нагорье к западу от Сун-пана; еще южнее приверженцы этой секты, кажется, становятся многочисленнее и могущественнее. Бонбо сосредоточены главным образом в Юго-Восточном Тибете. Все эти секты относятся друг к другу недружелюбно; ламы, т. е. сторонники учения Цзонкавы, выдают сангаспа за людей вредных, которые имеют способность сноситься со злыми духами и при помощи их могут делать людям зло; наши буряты называют их по-русски «чернокнижниками». Такие же отношения существуют между сангаспа и бонбо.
Пржевальский принял сангаспа за шаманов; действительно, они как будто заменяют у тангутов этих властителей над тайными силами природы. Им приписывается способность отвращать грозу и градобитие. С этой целью хони бросают в грозовую тучу медные дорчжи (очиры) или глиняные небольшие шарики величиною с боб, а также мелкие, вроде макового зерна. Дорчжи, или очир, бросается при помощи пращи [52] . У тангутов в местности Дуи (к северу от монастыря Лабрана) и других соседних во время грозы хонь читает «ном» (книгу) перед чашей, на которой положены две палочки крест-на-крест, а на них дорчжи; потом этот дорчжи он бросает в тучу; иногда же посредством пращи он бросает «урлун», зерна. Предполагается, что грозовой дракон, получив удар или увидев кидаемый в него предмет, испугается и удалится. Иногда в сказках и рассказывается о раненом хонем драконе. По словам моего спутника-тангута, Самбарчи, на его родине в долине Итель-гола (к западу от Сан-чуани) во время грозы хони бросает в тучу маленькие шарики из талкана или ячменной муки (рсамба), а не из глины [53] . Очиры же бросаются только в крайнем случае, когда идет крупный град. Очир убивает дракона (нчжу), и тогда хоню предстоит опасность; рсамбовые же шарики только ранят дракона в ногу или другую часть тела.
52
Праща – по широнгольски «хурьби». У бурят шаманистов харьбо называются шаманские жезлы.
53
Как этот обряд называется по-тангутски, я не записал; тангут Самбарча называл его по широнгольски: нокчир каруджи или хура танглана.