Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь
Шрифт:
Об умерших молятся и дни их кончины вспоминают; иногда родные, ради успокоения душ своих усопших родственников, накладывают на себя разные обеты, например, не говорить в течение суток или нескольких дней.
О характере тангутов говорят путешественники очень различно: одни считают их мрачными, недоверчивыми, жадными и скупыми; другие, напротив, считают их веселыми, преданными своим друзьям до самоотвержения, до ревности, а недоверчивыми считают их только с чужими.
Мы, сравнивая тангутов с другими известными нам кочевниками, находили их очень негостеприимными.
Говорят, что тангуты склонны к торговле и что они хорошие торгаши и неумолимые кредиторы.
Должно думать, что они также хорошие администраторы; по крайней мере, монастыри, управляемые тангутами, почти всегда процветают, как в материальном отношении, так и в отношении духовной дисциплины и внешнего благочиния.
Музыку и пение тангуты, по-видимому, любят. Играют часто на флейтах; есть и струнные инструменты; струны перебирают зубом лани. В народе множество всяких сказок, басен, песней и рассказов; между ними самая популярная поэма о царе Гэсэре. Книги можно встретить почти в каждом тангутском доме, но они, по большей части, религиозного содержания. Грамотность между тангутами довольно распространена: в знатных семействах грамотны и даже начитанны бывают и женщины.
Образование тангутов носит преимущественно религиозный характер.
Что касается религии, то в старину в Тибете была вера в добрых и злых духов.
Каждая местность, каждая река, каждое озеро, каждое человеческое жилье имело своего духа-покровителя; у всей страны был также общий покровитель. Религия тибетцев состояла в заклинаниях и призываниях духов. Впоследствии, в VII столетии нашей эры, тибетцы приняли новую религию от соседних с ними индийцев – веру в будду Сакиямуни.
Легенды рассказывают, что Сакиямуни был индийский царевич, по имени Сидхдарта, родившийся чудесным образом; при рождении отцу его было предсказано, что Сидхдарте со временем будет принадлежать весь мир. Отец окружил царевича роскошью, выстроил ему великолепный дворец, окруженный садами и рощами, и особенно заботился о том, чтобы сына его не коснулась никакая печаль и забота. Окруженный красавицей-женой, сыном, товарищами и преданными слугами, царевич Сидхдарта жил очень весело, но никогда не оставлял своего дворца. Однажды царевич захотел посмотреть, как живут люди в том городе, который находился вокруг его дворца. Вышедши из южных ворот дворца, он встретил больного калеку; вид его был жалок и неприятен. Царевич возвратился и пошел в другие ворота; там встретил он дряхлого старика, и эта встреча была ему неприятна он пошел в третьи ворота, но здесь ему встретились похороны.
Вид мертвого человека поразил царевича еще более. Тут только он в первый раз задумался о том, что земные радости непрочны, что всех людей постигает старость и смерть, а многих, кроме того, – болезни и нищета. Это так опечалило царевича, что он оставил дворец и стал вести жизнь пустынника, стараясь придумать средство помочь людям в их бедствиях. В Индии в то время религия была браминская: это было язычество с обширным пантеоном богов, с очень разработанным религиозным учением, с богатой литературой и сильным жреческим сословием. Люди разделялись на касты, и высшая из них была каста браминов; простой народ находился в презрении, угнетении и бедности.
Браминисты верили в переселение душ, т. е., что по смерти душа человеческая должна продолжать жизнь, переселяясь в другое существо, в человека или в животное в том случае, если она, во время своей земной жизни, не возвысилась, а, напротив, упала в нравственном отношении. Чтобы достигнуть жизни блаженной, по мнению браминов, надо было вести суровую, аскетическую жизнь, и они проповедовали умерщвление плоти, пост, истязания тела. Царевич Сидхдарта также изучал сначала браминскую религию и предавался самому строгому аскетизму, но в этом он не нашел утешения. Однажды ему пришла мысль, что человек для того чтобы не испытывать никаких горестей, не должен быть привязан к радостям жизни и даже к самой жизни, что если он будет равнодушен к жизни и к ее радостям, то ему и утрата этих радостей и жизни не будет мучительна. После этого он стал учить, что для спасения людей нужна только чистая, мирная жизнь, незлобие, нестяжательность, любовь ко всему живущему и полное отречение от всех человеческих страстей.
Человек, отказавшись от страстей и от любви к жизни, достигнет тем самым вечного покоя, т. е. не будет больше рождаться в этом мире, а погрузится в нирвану, т. е. в состояние полного бесчувствия, небытия. Ученикам своим он заповедал не жениться, чтобы не иметь привязанностей и, кроме самой необходимой пищи и одежды, не иметь никакого имущества. Так и было: его последователи образовали монашеские общины и жили, переходя из селения в селение, питаясь подаянием. Однако, вскоре после смерти будды Сакиямуни, его учение, такое простое и ясное, затемнилось, – многое вошло в него из учения браминского: у первых же буддистов появилось учение, что будда Сакиямуни был собственно не первый будда, т. е. не первый святой, посланный в мир для спасения людей, что он был пятый, и после него будут еще новые будды, что есть один верховный или первоначальный будда, так называемый Ади-Будда, который всегда был, есть и будет.
Буддисты веруют, что Сакиямуни, будучи человеком, достиг божественной славы и по смерти погрузился в нирвану, а следовательно, и сочувствовать людям не может, но что он, как и другие четыре будды, бывшие до него, чтобы не оставить человечество без божественной помощи, при отходе в нирвану, оставили после себя какие-то божественные существа: это – бодхисаттвы. По мнению буддистов, бодхисаттвы, пребывая постоянно в мире духов, иногда воплощаются на земле, входя в тело какого-нибудь новорожденного ребенка. Таким образом у буддистов появилось несколько божеств и множество перерожденцев, т. е. людей, в которых воплощаются боги. Таких лиц буддисты-тибетцы называют тсораб-лама, а монголы – хубилганами, кутухтами и гэгэнами.
Особенно почитаемое буддистами божество называется Амитава. Буддисты думают, что он правит миром душ умерших блаженных, но еще не достигших святости; мир этот – нечто вроде нашего рая, но чисто материальный; земля, вода и деревья там необыкновенно красивы, а люди или души умерших, не нуждаясь ни в чем материальном, живут, совершенствуясь духовно и готовясь вступить в нирвану. Мир этот буддисты называют Суккавади.
Бодхисаттва Манджушри дает земную мудрость и покровительствует знанию. Третий – Авалокитеешвара, Хонциим, или Арья-Бало, как зовут его монголы, – представитель милосердия. Про него рассказывают, что, находясь в царстве Суккавади, видя бедствия людей на земле и что ад наполняется каждую минуту грешниками, он пришел в отчаяние и пожелал, что лучше бы ему было не существовать, и, вследствие этого желания, голова его разлетелась на тысячу кусков; Амитава собрал эти куски, составил из них одиннадцать голов и обещал, что со временем настанет такое время, когда бедствия людей прекратятся. С тех пор изображения Арья-Бало стали делать с одиннадцатью головами и с тысячью руками.
Буддисты считают это божество самым милостивым и обращаются к нему с молитвой во время бедствий. Тибетцы называют его Ченрези и считают особенным покровителем своей страны.
Будущего будду, который должен прийти, тибетцы называют Шянба, а монголы – Майдари; изображения его иногда делают в виде огромного белого слона, а иногда – в виде юноши с добрым цветущим лицом. Вообще всех своих добрых богов буддисты изображают вечноюными, сидящими в покойной позе, с поджатыми ногами и с улыбающимися лицами. Кроме этих спокойных, мирных божеств, буддисты признают, что бодхисаттвы принимают вид божеств грозных, и их изображают в самых отвратительных видах, с злыми лицами, увешанных человеческими черепами и топчущих ногами людей.