Сибирит
Шрифт:
– Для потомков?
– спросил Григорьев.
...Все больше и больше роботов присоединялось к ним. Они желали рассмотреть Григорьева.
– Смотри, настоящий человек.
– Ему бы добавить конечности.
– Как лунный микроклимат?
– спрашивали они.
Стрелка подходила к красной черте - Григорьев положил инструмент.
И вдруг рассыпался - синими искрами. Исправленная им многоножка N 1001/бис сходила на каменистую почву, а робот-матка запросила по радио новые запчасти с Земли.
...Григорьевы стояли - все четверо, - переглядываясь и пересмеиваясь. У ног их низкой травкой румянился лес и клубились белесые туманы, покрывая кубики домов.
Вдали Григорьев увидел проступающий блеск гор Путорана и тусклые нити таежных речек. Он подумал, что было бы хорошо помотаться по государству, сесть в авто с Марией и ринуться в путь. Теперь он его купит, и на весь отпуск ринутся они во все колеса.
Хорошо! Теперь это возможно - Машина работает, теперь ему дадут очень долгий отпуск и приличную премию: Бахтин обещал. Он такой - скажет и обязательно сделает.
...И вдруг все стронулось с места, все кинулось в лицо Григорьева единым мощным броском. А выбежавшие люди снизу видели, как пронеслись к антеннам светлые пятна. Исчезли.
Они услышали, как Машина взревела один раз, второй, третий, четвертый. И каждый раз вздрагивало черное здание, дрожали стаканы и посуда на полках всего города, и что-то отзывалось в каждой человеческой душе сладкой и манящей тревогой.
...Машина стихла. Голова ее шевельнулась и, урча подшипниками, отползла в сторону. Но проблески индикаторов бесконечно продолжались, так как Машина все время была под током, ее не полагалось выключать.
Григорьев лежал и не шевелился. На него, захлестнув и смяв, вдруг обрушилось все увиденное, чему он не удивился сразу из-за поспешности, слепящий блеск лунных пород, косматое солнце, лунные кошки, собаки, роботы... Мозг Григорьева отчаянно защищался от чрезмерности увиденного, это родило непереносимую боль в голове.
И тут клацнула дверь. Далее же было все так, как они с Бахтиным рассчитали. Вошли медики, люди в белых халатах (приехали на "скорой"). Хрустящие, стерильные, незнакомые. И - величественные, так как осознали момент.
Один нес в ванночке здоровенный шприц и вату. Откинув крышку саркофага, он мазнул холодком по руке Григорьева и - ударом!
– воткнул иглу.
Григорьев даже зашипел от резкой, шипучей боли. Потом он ворохнулся, желая встать, и говорил им, что все нужное сделано. Починил роботов, но вот собака и кошка Ульяна...
– Мы все уже видели, видели, - сказали ему.
– Был телерепортаж, с постелей нас всех поднял. Мы же были на дежурстве.
– Там кошка и собака.
– Лежите, лежите, - велели они.
(А к нему катили телеаппарат.)
– Их надо забрать.
– Спокойней, спокойней.
Подошел беленький старичок (за ним вошли премолоденькие медсестры), положил ладонь на голову. Погладил.
– Как мы себя чувствуем?
– спросил он тем голосом, которым разговаривают уверенные и удачливые врачи.
– Все увиденное улеглось в сознании?.. Наступил покой?.. После мы поговорим, сейчас ждут корреспонденты. Надо подумать, первый космонавт без корабля. Каково? С ума... А? Как вы решились? Пустить журналистов?.. Что вы им скажете?
– Пускайте, - разрешил Бахтин.
Ворвался первый журналист после борьбы в дверях. Григорьев видел в глазах академического старичка такое лютое любопытство, что даже сжался комом.
– Вскрыть бы... Ах!
– прошептал старичок.
– Что вы всем нам скажете?
– спросил журналист.
– Ваши, так сказать, первые слова? Обращенные и к нам и к потомкам?..
Григорьев стянул лоб в гармошку: искал слова. Что он скажет всем на свете журналистам? Этим врывающимся волосатым разбойникам. Почему Бахтин не подскажет?..
– Это были лучшие десять минут моей жизни.
И тут ворвалась его жена.
Григорьев, увидев ее, не то чтобы испугался, а как-то озяб. Люди в белых халатах быстро сгрудились в тесную кучку.
Бахтин пятился. Умный человек, все угадал - и пятился.
– Изверг!
– закричала Мария.
– Я тебя видела сейчас! Изверг! Молчал! А я не знала-а-а...
– И, обернувшись, влепила Бахтину пощечину. Что увидели: а) коллеги, б) корреспонденты, в) телезрители всех материков, г) только что проснувшаяся его собственная жена (по телевизору).
А Григорьев не увидел, так как от страха зажмурился раньше самого момента удара и услышал только, как он говаривал впоследствии, "аплодисмент". За Марию уже цеплялись медсестры - молоденькие, в белых комбинезончиках.
Потом, конечно, Мария приходила к Бахтину извиняться с Григорьевым, чувствовавшим себя, так сказать, не в своей тарелке: стал знаменитостью!.. Вид он имел мятый, измученный, так как лежал в больнице и его обследовали.
Бахтин повел себя умно и соответственно положению. Даже шутил. Но, улучив момент, он с надеждой спросил Григорьева:
– А тебе?.. Тоже досталось?..
– Она мне дома устроила, - шепнул ему Григорьев, с любовью глядя на жену.
– Полный запуск на трехступенчатой ракете с взрывом. Но вот такая идея, как вы на нее посмотрите?..
И, отойдя в сторонку, они зашептались...
"Всесовет - людям от 2 июля 1982 года земного времени. По поводу включения планеты Земля в Ассоциацию Свободных Планет. Через Полномочного Представителя Супер-Краугота Арбукеза Мобешти мы передаем низкий-поклон Земле-матушке и приглашение на межпланетную конференцию системой межпланетных буев. Обратное возвращение делегата гарантируем. Поздравляем с невиданно быстрым выходом в звездный космос".