Сибирская амазонка
Шрифт:
— Ты считаешь, что Голдовский работал на Чурбанова?
Поставлял ему таким образом старинные книги? — уточнил Алексей. — Но почему ж он так удивился, когда Чурбанов принес ему показать «Житие»?
— Значит, «Житие» не им было украдено. А насчет других книг даже не сомневаюсь! Вряд ли получится узнать, какие книги у бабок взяли. Вполне возможно, что те самые, которые забрали у Чурбанова.
— Но почему Голдовский оказался в экспедиции Корнуэлла? Они же за дикими людьми охотятся? При чем тут древние книги? — пожал плечами Алексей.
— Видимо, решил два горошка на одну
Помнишь, дед Семен рассказывал, что он все скитами интересовался да как к пустынножителям проникнуть? — Иван выглянул из-за забора и заторопил приятеля:
— Давай, давай галопом за атаманом! Они, почитай, уже до лагеря дошли…
При виде Шаньшина, спускавшегося по откосу к лагерю, возбужденно галдевшие индусы притихли. Сэр Корнуэлл поднялся с походного стула, который стоял у входа в палатку, и, нервно ударяя себя хлыстом по руке, затянутой в кожаную перчатку, почти бегом направился навстречу прибывшим.
— It's terrible! It's terrible! — причитал он, как заведенный. — » — Mister Goldovsky… He was captured with somebody unknown! It's awfull, but my guards didn't notice anybody near the camp…
— Что он бормочет? — повернулся Шаньшин к гостям. — Без толмача теперь черта с два разберешься в этой тарабарщине.
— Ужасается, что его сторожа прошляпили исчезновение Голдовского, — пояснил Алексей. — Говорит, что того захватили в плен какие-то неизвестные. Вернее, подозревает, что захватили…
— Это и ежу понятно, что кто-то его захватил, — вздохнул атаман и попросил:
— Ты его спроси, Алексей Дмитрич, может, он кого подозревает? Может, господин Голдовский ему рассказывал, что кто-то его преследует и по каким делам?
С грехом пополам Алексей перевел вопросы Шаньшина, но англичанин энергично затряс головой и развел руками. Дескать, чего не было, того не было…
— А если он сбежал по какой-то причине? Испугался чего-то и ночью тихонечко полозья смазал? — поинтересовался Иван.
— Fudge! — рассердился Корнуэлл. Он с трудом дождался, когда Алексей соберет в единое целое свой небогатый запас английских слов. Но его негодование подтвердило, что смысл вопросов Ивана «толмач]« донес правильно. — It's impossible! Mister Goldovsky is a victim! You must find him! He's imperilling now! Save my secretary! It frustrates my plans!
— Ну, включил фонтан! — недовольно процедил сквозь зубы Иван. — Что там у него?
— Говорит, что все твои домыслы — вздор! Не мог он сбежать! Считает, что Голдовский — жертва злого умысла и мы должны заняться его поисками. У него все планы рушатся по этой причине. — Алексей опять перевел то, что произнес англичанин, больше по смыслу, чем дословно.
— Что делать будем? — Шаньшин посмотрел на Ивана, потом перенес взгляд на небо. — Того гляди дождь еще сильнее зарядит, совсем никаких следов не останется.
— Давай-ка, Никита, отойдем на пару минут, поговорить надо, — Иван взял атамана за рукав. — Чую, что нам с Алексеем Дмитричем придется за это дело браться, а то пока урядника вызовете, много чего случиться может.
Они отошли в сторону, но так, чтобы
— Ну, что я тебе говорил? — Иван отвел взгляд от троицы и с торжеством посмотрел на Алексея. — Этот Глухарь и впрямь не тот, за кого себя выдает. И, похоже, совсем этого не скрывает. Смотри, как ловко с агликашкой объясняется, не чета тебе!
— Да он, кажется, и с индусами не менее ловко общается. — Алексей усмехнулся. — На каком языке, точно не знаю, но во дворе с Ахматом он разговаривал явно не по-английски.
Хотя, как знать, за несколько дней пути вполне можно выучить с десяток слов и простых фраз хоть на каком языке.
— Ну, это ты, брат, шалишь, — недоверчиво покачал головой Иван, — за три дня, что они сюда добирались, вряд ли чему научишься… — Он опять посмотрел в сторону Корнуэлла и его компании. — Нет, Алексей, хоть и не хочется, но придется этого типа брать за жабры. А вдруг именно с его легкой руки умыкнули Голдовского? Ведь помог же он Евпраксии ускользнуть из наших рук. И не он ли тот человек, кто специально проник в лагерь, чтобы расправиться с Голдовским?
— Так ты считаешь, что он на пару с Евпраксией караулил Голдовского в Североеланске? — поразился Алексей. — Но все же, что им мешало расправиться с Иннокентием Владимировичем раньше, не дожидаясь обоза? В городе он жил открыто, ходил на службу в музей пешком и явно никого не опасался.
— Думаю, вскоре мы это узнаем из первых уст от нашего старого знакомца. — Он кивнул в сторону Глухаря, который подошел ко второму проводнику и заговорил с ним, то и дело показывая на палатку Корнуэлла. — Похоже, тоже следствие ведет, — хмыкнул Вавилов, — только бы сам не смылся между делом. — Он повернулся к Шаньшину, который с самым тоскливым выражением лица молча прослушал диалог городских гостей до конца. — А теперь вопрос к тебе, Никита. Как ты понимаешь, пройти мимо подобной гнусности мы не сможем, поэтому дела отпускные на время отставим и приступим к служебным обязанностям. — Иван тяжело вздохнул, заметив, как помрачнел взгляд атамана. — Ты только не гневись раньше времени. После поймешь, это не горе твое, а счастье, что мы с Алексеем Дмитричем вовремя на месте преступления оказались. Мы его сейчас детально осмотрим, а ты пока вели нам коней оседлать. Чует мое сердце, что придется нам тайгу прочесывать, да еще, брр! — он поежился, — под дождем…
— Коней? — обрадовался Шаныпин. — Это мы мигом!
Я сам…
— Постой, не суетись, — перебил его Иван. — Пока мы с Алексеем Дмитричем будем своими делами заниматься, обдумай ответ на мой вопрос, Никита Матвеевич. И я тебя прошу, очень серьезно подумай, если решишь ответить на него не так, как следует. — Прищурившись, Вавилов жестко посмотрел на казака и быстро, словно выстрелил каждое слово, произнес:
— Кто такие ратники? И почему Евпраксия появилась вчера в станице?
Атаман побледнел. Желваки заходили у него на скулах.