Сибирская роза (сборник)
Шрифт:
Таисия Викторовна сконфузилась, потупилась.
– Вот вы, – глухо забормотала, – спрашиваете, почему раньше не говорила. А как говорить-то? Раньше не было пятёрки, прожившей три года, не было многих других, кого поставила на ноги борцом… Вот теперь… Вы видите, дело стоящее. Это вам не баран чихал! Надо продолжать работу с борцом… – На миг она запнулась и бухнула, как в лужу, первое, что упало на язык: – Если сомнём… Человечество нам не простит…
Сильно морщась, Грицианов обеими руками замахал на Таисию Викторовну:
– Ой-ой-ой! Кислый вы агитатор… Так и передайте вашему человечеству,
Таисия Викторовна как-то с недоверием, оробело покосилась на главного. Неужели всё это правда? А если это розыгрыш? А если он мне глаза туманит?
Грицианов в нетерпении отдёрнулся от алости мягкой спинки. Её молчание ущипнуло его чуткое самолюбие.
– Что же вы ни слова? – отечески гневливо бросил он. – Не верите? Так я повторю… Пока я горячий, требуйте, что хотите! – И заторопил: – Ну требуйте! Требуйте! Пожалуйста! Ради нашего борца последнюю рубаху с плеча!
Грицианов взялся за манжету.
Таисия Викторовна в спехе выкинула перед собой в защите ладонку:
– Нет! Нет!
Грицианов и не отдавал рубаху. Он просто поправил у себя манжету, поудобней сел в кресле и только. Смутно подумал, на миг зацепившись вороватым глазом за молодые её вкусные плечи: «Своя рубашка ближе к телу, а без рубашки ближе к делу… Мхм-м…»
– Без паники! – вскинул он руку щитком. – Рубаха мне и самому нужна. Просите, пока…
– Не остывайте ввек по веки… Никогда не остывайте к борцу… – жалко выдавила она.
– Вечное кипение я вам, сабо самой, гарантирую, – постно сронил Грицианов. – Что ещё?
Таисия Викторовна ужалась спиной в жёсткий стул и пискнула. Она хотела сказать тихонько, клянчаще, как и надлежит молящему милостыньку. Но голос у неё совсем съехал, из неё выпал какой-то умученный писк:
– Мне б уголочек…
– Это уже что-то по теме! – подхвалил Грицианов. – Уж кому я от души сочувствую, так это вам, – с протягом вздохнул он, деланно-неловко пряча глаза. Этой игры Таисия Викторовна не заметила. Грицианов был большой притворяшка. – Кабинетец у вас не из показательных. Прямо говоря, показательная жмурня [25] в миниатюре. Без меры холодная… Образцовое трупохранилище… Без меры тёмное. Без меры тесное. Надо и исследования проводить… Да вам целую по-хорошему лабораторию нужно! И приличный кабинет, и лаборатория будут! Ловите на слове. Ради человечества приношу в дар вам свой кабинетище, а сам, – он бросил глаза на верх окна, где под крышей желтело старое гнездо, – а сам в ласточкину резиденцию. Оттуда стану чирикать-предводительствовать. Не улыбайтесь… Пока весна, у пташек потомство… Не выселишь… А вот брызнут птички по югам, ключ от этого моего кабинета будет у вас!
25
Жмурня – морг.
Какая весна, когда на дворе ещё зима? Где, какие птички?
Таисия Викторовна смолчала про птичий каламбур.
Неси, что угодно, лишь бы к делу правился.
Раньше прилёта птиц увеялся Грицианов на юг.
В отпуск.
Ключ отдал Таисии Викторовне:
– Можете вести приём в моём кабинете.
Не чуя под собой ног от радости, она весь месяц носила его ключ с собой. Зато в кабинет так и не посмела войти. Да в кабинете ли счастье? Главное, на конце концов, лечила она в открытку. Не таясь! А большего ей и не надо.
Но всякое счастье границами мечено.
Возвращается утомлённый ласками юга, местами, кажется, слегка обугленный Грицианов, а ему ещё в его приёмной с трепетом вручают правительственную телеграмму.
КОМАНДИРУЙТЕ МОСКВУ ИНСТИТУТ ЛЕКАРСТВЕННЫХ РАСТЕНИЙ ВРАЧА ЗАКАВЫРЦЕВУ ВСЕМ МАТЕРИАЛАМИ ЛЕЧЕНИЯ РАКОВЫХ БОЛЬНЫХ РАСТЕНИЯМИ = ЗАМСОЮЗ МИНЗДРАВ КОЧЕРГИН
Вот тебе и дуда!
Вызвал Грицианов Таисию Викторовну. Открыл кабинет, впустил её первой и ключик ткнул себе в карман.
И всё это молча, сопком.
Таисия Викторовна шуткой-пробауткой и напомни:
– Ласточки вроде ещё не прилетели.
– Главная ласточка, извините, прилетела, – мрачно показал на себя Грицианов. – И там ей, – потыкал в верх окна, в летошнее гнездо, – оченно тесно.
Таисия Викторовна не поймала, шутил он или не шутил.
Под конец какого-то унылого и пустого послеотпускного разговора он чуже пошатал головой:
– Я вот, мягко говоря, удивляюсь вам… В мой отпуск вы, правда, в отгульные дни, осчастливили Москву своим визитом. Сколько пели мне про всякие достопримечательности, которые вы удостоили своим высоким вниманием и любезно посетили. Только что же вы и не заикнулись, что летали в минздрав?
Таисия Викторовна дрогнула.
– А разве что-нибудь есть?
– Вам ничего нет и, сабо самой, не ожидается. Идите.
Грицианов чувствовал себя околпаченным. Провести стреляного воробья на соломе! Ухватистая ж пташка! Тут глазки не смеет поднять, еле чиликает этакой невинной канареечкой, через стол не совсем разберёшь, а её чиликанье слышно в самой Москве!
Про телеграмму он умолчал. Сделал вид, что никакой телеграммы не было. Однако это вовсе не означало, что её действительно не было.
«Она не сказала мне, что самоволом наведывалась в министерство, я по-джентльменски смолчу про телеграмму. Следовательно, мы квиты», – подвёл он черту и забыл думать о какой-то там телеграмме.
А через неделю уже ей домой приявилась телеграмма.
ОБЛАСТНОМУ ОНКОЛОГИЧЕСКОМУ ДИСПАНСЕРУ МИНЗДРАВОМ СОЮЗА ДАНО УКАЗАНИЕ КОМАНДИРОВАТЬ ВАС МОСКВУ ИНСТИТУТ ЛЕКАРСТВЕННЫХ РАСТЕНИЙ СООБЩИТЕ ЛЕНИНО ДАЧНОЕ МОСКОВСКИЙ ИНСТИТУТ ЛЕКАРСТВЕННЫХ РАСТЕНИЙ ВРЕМЯ ПРИЕЗДА
=ДИРЕКТОР ИЦКОВ